«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая
Шрифт:
Так раненый волк нападает на кабана, чтобы добраться до его глотки, прежде чем сам истечет кровью. И люди увидели, что Этельред конунг, всегда бившийся левой рукой, не приучен к такому бою, когда на него нападают тем же способом. Пока он приноравливался к новой стойке Харальда, тот нанес ему два таких сильных удара, что конунг зашатался и отступил. Не давая ему прийти в себя, датский ярл кинулся на Этельреда и обхватил его раненой рукой за шею. Затем он приподнял голову конунга и ударил его мечом в незащищенное место между шлемом и доспехами. Конунг англов тяжело застонал
Опасаясь за жизнь своего господина, старший над его гридями признал поражение конунга и позволил северянам уйти с добром, что попало к ним в руки. По праву победителя к Харальду ярлу перешли меч, шлем и доспехи Этельреда конунга. Англы положили сраженного правителя на носилки и в печали понесли его в свой стан. Потом одни люди говорили, что Этельред конунг умер в тот же день, другие сказывали, что он сумел выжить и какое-то время правил в своей стране. Но никто не мог отрицать, что Харальд, сын Хельги, победил конунга в честном бою, и что гриди Этельреда вынесли его лежащим без чувств.
XXXIX
Даны и норги вернулись к месту стоянки со стадом коров, и все они славили Харальда ярла за победу над грозным противником. Харальд Суровый к Вендам хотел подарить шлем конунга англов Харальду Сыну Конунга. Но княжич не принял шлема, сказав, что знает лишь двух человек, достойных его носить, – Хрёрека конунга и самого Харальда. Тогда Харальд ярл попросил вождя принять от него доспехи Этельреда конунга, на что тот согласился. В ответ Харальд Сын Конунга подарил ему серебряного орла – свою долю добычи с холма друидов.
Воины моря быстро забили пригнанных коров, сняли с них шкуры и освежевали туши. Тем временем дозорные сообщили, что большой отряд чужаков приближается к фьорду. Выслушав их, Харальд Сын Конунга отдал приказ всем грузиться на корабли и выходить в море. Только они отошли от берега, как на нем появились люди, более дикие видом и одетые более просто, чем англы. Незнакомцы, громко вопя, трясли копьями и топорами. Самые буйные из них, будучи не в силах совладать с душившим их гневом, кидались в море и плыли за ладьями. Северяне решили, что это бритты пришли отомстить им за разоренное капище.
В ярости от того, что их враги уходят безнаказанно, бритты метали в них копья и стрелы. Воины, свободные от работы на веслах, подняли щиты, и никто не пострадал. Харальд Сын Конунга стоял на корме переднего корабля и глядел на идущие за ним суда. Вдруг он заметил, что на ладье Харальда, сына Хельги, отошедшей от берега последней, люди вступили в перестрелку с бриттами. Предводитель похода понял, что отвага не позволяет Харальду ярлу покинуть это место без боя. Тогда он крикнул ему так, чтобы это могли слышать все ратники:
– Вперед, храбрый викинг! Пусть враги думают, что мы бежим от них. Мы еще вернемся и будем приходить вновь и вновь. А их дети и внуки будут вспоминать этот день как самый страшный из своих снов.
Воины спросили вождя, почему он так назвал Харальда ярла. И Харальд Сын Конунга им ответил:
– Я думаю, что тот, кто уходит в викинг, и должен зваться викинг 88 .
Так появилось это слово, которое принесло одним – славу, другим – позор, но никому – сонную жизнь и забвенье людей.
88
Между словами, обозначавшими боевой морской поход (viking) и участника этого похода (vikingr), существовало столь небольшое орфографическое и смысловое различие, что со временем оно сгладилось в разговорной речи.
«Да уж, таких не скоро забудешь! Когда они шли по Ютланду, стон стоял по всей земле. Что ж тогда они вытворяли в чужих краях?! Я много повидал их, угощая в своей усадьбе, ибо только так мог сохранить свою жизнь. Алчные, свирепые, хвастливые, не знающие удержу в еде и питье, падкие до женщин, они умеют лишь биться, как звери, и плавать на своих драконьих судах. Так почему же поют песни и сказывают саги о них, а не о нас, кто не уходил в походы за чужим добром, а сделал эту скудную землю пригодной для жизни?!».
XL
По дороге домой ветер часто менялся, и ладьи не могли держаться курса, каким они прибыли в Страну Англов. Небо до самого окоема обложили темные, дождливые облака, так что Харальд Сын Конунга и его люди не знали, куда они плывут. Когда солнце выглянуло вновь, кормчие по сторонам света поняли, что они отклонились к югу. Налетел быстрый летний шторм, и Хастинг, сын Гранмара, призвал их укоротить парус, чтобы ветер не сорвал его. Понемногу бурное дыхание моря успокоилось, и течение понесло корабли на восток. Так они блуждали, по воле ветра и волн, пока не увидели низкие берега и отмели Страны Фризов.
Северяне высадились на песчаный берег, и провели там несколько дней. Пока одни латали потрепанные ветром снасти и смолили разъеденные морской солью днища, другие наведывались в ближайшие селения и возвращались оттуда не с пустыми руками. Меж тем Харальд Сын Конунга, до того ровный и спокойный, сделался вспыльчив и нетерпелив. Он был всем недоволен и бранил людей без их вины. Однажды, когда княжич был не в духе, Харальд, сын Хельги, спросил его:
– Что тебя гневит, славный вождь? Или ты не рад нашему улову за морем?
Сын конунга метнул в него грозный взгляд из-под кустистых бровей, но лицо ярла было таким дружески открытым, что вождь вздохнул и тихо произнес:
– Много добра принесли наши сети, но нейдут из моей головы слова отца. Помнишь, как он тогда сказал, что прошло его время, если дети живут без его советов. Вот и я отплыл за море, скрыв от него, как далеко ухожу от родных земель. А теперь он приходит ко мне по ночам: бледный, как месяц, и смотрит с укором. Только бы с ним не случилось беды, а уж я более из отцовой воли не выйду!