«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая
Шрифт:
Избавленный от позора воин, а это был один из херсиров Ингвара ярла, спросил у благодетеля, чем он мог бы отплатить ему за услугу. Бедно одетый Харальд ярл умоляюще посмотрел и мечтательно сказал, что желал хотя бы раз в жизни побывать на господском пиру. Спасенный им велел ожидать на этом месте, когда он позовет его за стол. Харальд ярл говорит, что хотел бы разделить эту честь со своими приятелями. Иначе, мол, кто ж ему поверит, что он пировал у ярла? Херсир ему сказал, что может вызвать из толпы не более двух человек.
Когда настало время приглашать нищих, из ворот усадьбы вышли трое распорядителей, в числе которых был и новый знакомец Харальда ярла. Он подозвал сына Хельги и человека, на которого тот ему указал, то есть, разумеется, Харальда конунга. Случилось так, что другой распорядитель тоже выбрал одного из людей датского конунга. Шестерых довольных нищих провели в палату, где пировали знатные гости, и усадили на конец стола, полного яств, каких беднякам не приходится видеть даже во сне. Человек Ингвара ярла, вызвавший Харальда, приказал рабу смотреть, чтобы эти люди ели и пили вдоволь, и отошел на свое место.
XLIV
Свадебный пир был уже в разгаре, и никто не обратил внимания на людей, которых позвали только из почтения к старому обычаю. Пока другие нищие смачно ели и жадно пили, оба Харальда, конунг и ярл, зорко смотрели по сторонам, выглядывая то, что им было нужно. Они увидели, что ярлы Ингвар и Весет восседают напротив друг друга на почетных местах, а на женских скамьях сидят Ингибьёрг, сестра Ингвара, и его жена – дочь Оттара, конунга гаутов.
Харальд конунг только мельком взглянул на невесту Весета, девушку с молочно-белой кожей, ясными голубыми глазами и стыдливым румянцем на лице. Затем он уже не сводил глаз со своего кровника. Весет ярл и Ингвар ярл, в нарядных фризских кафтанах, вели беззаботный разговор и не ждали никакой напасти. Их гриди, сидевшие за столами, исправно выпивали за жениха и невесту, хозяина и его жену, а также Оттара конунга. Даже дым от очага отдавал запахом радости и веселья, когда люди забывают об опасностях и не готовы к защите.
Меж тем Харальд ярл приметил сыновей Гранмара, сидевших поодаль, и указал на них конунгу. Тогда Харальд конунг нагнулся к очагу и мазнул лицо сажей. Затем он встал и, шатаясь, как будто много выпил, направился к дверям. Проходя мимо норгов, он покачнулся и повалился на Хастинга, шепнув ему несколько слов. Тот сделал вид, будто очень недоволен, и напоказ оттолкнул его от себя. Харальд конунг только махнул на это рукой и пошел себе дальше. Но кое-кто из гостей, больше для потехи, стал толкать и пинать его, говоря, чтобы тот не забывал, что находится не в своей жалкой лачуге, а в ярловой палате.
Провожаемый тычками и пинками, Харальд конунг под смех гостей побрел к своему месту, пока не прошел близ обоих ярлов. Вдруг Весет ярл поднялся со своего сиденья и сильно ударил его палкой, метя прямо в лицо. Харальд конунг увернулся, но конец палки задел его по щеке и вышиб два зуба, так что сразу потекла кровь. Все, кто видел этот удар, вскочили с мест, и первым был Харальд ярл. Сын Хельги ожидал, что конунг не перенесет обиды и кинется на врага, дважды повинного смерти 96 . Но тот закрыл лицо руками и вернулся к столу.
96
Удар по лицу считался страшным оскорблением, более тяжким, чем увечье, нанесенное любой части тела. Он давал право пострадавшему либо совершать кровную месть, либо требовать значительный выкуп за нанесенное бесчестье.
Среди гостей нашлось немало тех, кого позабавила выходка жениха. Однако многие зароптали, что и худого гостя негоже бить за то, что он выпил лишнего. Ингвар ярл послушал пересуды, а потом громко сказал Весету ярлу:
– Хотя мы скрепили нашу дружбу родством, я не могу позволить вам бить моих людей. Этот пьяница не сделал вам ничего такого, за что следовало бы ему пускать кровь. И так уже говорят в народе, что не держусь я наших обычаев. Не желаю давать повода злословить, будто усаживаю бедняков за свой стол на осмеяние и расправу знати. Поэтому мне придется заплатить за вашу выходку.
Ингвар ярл взял у слуги кольцо и бросил его тому, кого принимал за нищего. Харальд конунг поймал кольцо на лету и принял с поклоном. А Весет ярл, видя, что шурин и многие гости недовольны его поступком, заявил им:
– Прошу извинить меня, коль невольно нарушил ваш обычай. На моем острове никто не запрещает знатному человеку наказать простолюдина, если тот ведет себя нагло. А этот нищий мало того, что напился и задевал людей, так еще дерзко на меня посмотрел. И я уже где-то видел эти въедливые глаза, только не могу вспомнить где. Ну, да вот ему плата за мой удар…
С этими словами Весет ярл швырнул кольцо человеку, в котором не узнал смертельного врага. А Харальд конунг на этот раз был так неловок, что подставил запястье, и кольцо, ударившись о руку, упало в огонь. Все только посмеялись над глупым нищим и по знаку хозяина вновь вернулись к застолью. Никто и не заметил, что во время суматохи Гримольв, сын Гранмара, встал и вышел из палаты. Гости продолжали пировать, славя щедрость хозяина, храбрость жениха и красоту невесты. А Харальду конунгу и его людям только этого и было надо.
В положенное время, когда на дворе стало темно, а в доме зажгли плошки с жиром, жених с невестой пошли в опочивальню. Самые знатные люди во главе с Ингваром ярлом проводили их до дверей, а затем вернулись к своим столам. Тогда первые гости стали покидать палату. Как начали они расходиться, Харальд конунг подал знак Хастингу, сыну Гранмара. Тот подошел к Ингвару ярлу, поблагодарил за угощение и попросил дозволения вождя вернуться на свою ладью.
Ярл хотел оказать уважение купцу, велев своим людям проводить его до пристани. Однако хмурый норг отказался от охраны, сказав, будто уже столковался обо всем с молодцом на краю стола. После этого он поманил человека Харальда конунга, которому также удалось пройти на пир. Когда они ушли, слуги ярла не стали провожать их. Поэтому никто не видел, как эти двое напали на стражей ворот и сразили их ножами, спрятанными под плащами. Затем они открыли ворота и впустили воинов, которых привел с собой Гримольв, брат Хастинга.
Меж тем Харальд конунг и Харальд ярл вышли как будто по нужде. Конунг увидел, что его люди уже проникли в усадьбу и велел им окружить дом со всех сторон. Он же, взяв только сына Хельги, пошел за своим кровником. Конунг и ярл обходили клеть за клетью, пока их не остановили два воина, оберегавшие покой молодоженов. Те приняли встречных за нищебродов и хотели выставить непрошеных гостей. Но, введенные в обман их заплатанными плащами, беспечные стражи упали замертво прежде, чем успели достать мечи и поднять тревогу.