Я хочу жить
Шрифт:
— Тебе легче? – спросил один из саркисоидов-спасателей Луксонта. Тот уже приподнялся на локтях, взгляд его сделался полностью осмысленным, а движение грудной клетки – полным. – Как же ты истощён… Ничего, всё будет в порядке, всё уже кончилось. Где ты живёшь?
Широкая улыбка озарила лицо Луксонта. Он вдыхал живительный воздух родной планеты, слух его ласкали такие знакомые, родные звуки: пение птиц, шелест листвы… А взгляд умиротворённо скользил по родному пейзажу. Похоже, что на этот раз он оказался ближе к дому, чем когда
— Мы отведём тебя на станцию межпланетника, накормим и напоим. А потом…
Заботливая речь прервалась пронзительным, изломанным криком, и все обернулись.
— Арамика!!! Не-е-ет!!!
— Огави!
— Что? Арамика?! Где?
Антигм указывал на что-то трясущимся пальцем. Оборвав визг, он схватился лапками за голову и повалился, как подкошенный, в траву. Скрюченное тельце его загорелось ослепительно-рыжим свечением, истрёпанный вихрь эфира взметнулся от него к небесам.
— Он же колонизатор! – закричал Луксонт.
— Это перерождение?! Уберите его, быстрее!
Ещё мгновение, и катастрофы не миновать! Но Ракос, стоявший ближе всех к антигму, не медля, схватил его на руки и бросился в осколок корабля.
— Герметизируйте обломок! Скорее!.. Нужно отрезать его от планеты… – слабеющим голосом сообщил он, оставив колонизатора внутри.
Все увидели, что майя истекает кровью: дёргаясь в конвульсиях, антигм сильно поранил его своими шпорами. Приварив обратно вырезанный кусок обшивки корабля, саркисоиды принялись оказывать помощь раненому. Луксонт приблизился вплотную к осколку и приложил ухо к стене.
— Оно ведь… вырвется? – несмело предположил один из спасателей.
— Если он переродился в плекси-форму, то да, – тихо проговорил Ракос. – Мы должны его сжечь.
Луксонт поднял руку, призвав всех присутствующих замолчать. Только тогда стало возможно услышать голос.
— Э-эй… Вы… там… Кто-нибудь…
— Огави? Ты там?
— Я здесь… Спасибо, что не дал мне… стать облаком спор.
Саркисоид улыбнулся.
— Это был не я, а Ракос.
— Этот тип?!
— Здесь нет никакой арамики, не бойся.
— Она была! – взвизгнуло внутри. – Я почувствовал!..
Луксонт отошёл от обломка и попросил у спасателей:
— Проделайте отверстие. Пожалуйста, я хочу его увидеть.
— Это может быть опасным… Вдруг он снова начнёт перерождаться?
Луксонту невозможно было отказать. Он зашёл в окутанный зеленоватым туманом отсек связи и присел на корточки перед сидящим в траве антигмом.
— Вот.
На протянутой руке его лежало крохотное, переломленное пополам существо. По форме оно походило на уплощённую галочку, с двупалыми клешнями на каждом конце и безжизненными чёрненькими глазками на утолщении.
— Это – арамика? – спросил саркисоид о существе.
— Они говорили про атакующую форму. А это – спора. Цап, – объяснил антигм.
— Он мёртв, – констатировал Луксонт.
— Если есть один цап, значит, их много… Арамика… вырвалась на свободу, – мордочка Огави удручённо ткнулась в брюшко. – Это конец.
— Не конец, – мотнул головой Луксонт. – Я запомнил файл её биополя, – он указал себе на макушку, где раскинулся зонтик полностью восстановившегося сканера. – Это ведь плекси-форма? Значит, у всех элементов одно биополе, и оно имеет один файл.
— Да. У арамики не бывает квоно-форм, – подтвердил Огави.
— Мы сможем её опознать. Объявим галактическую тревогу и прочешем всё. Уничтожим все существа с этим файлом.
Пушистое тельце Огави расширилось и с шумом выпустило воздух.
— Я опять… чуть всех не убил.
— Ты меня спас. Я ведь почти задохнулся…
— Тогда, на «Хайроне»… – перебил Луксонта колонизатор, – я хотел, чтобы ты умер.
— Что? Когда? Зачем?.. – саркисоид опешил, испуганно раскрыв свои глубокие глаза.
— Я знал, что ты не выживешь на Фантропи. Знал, где лежат… скафандры. Просто… подумал, что тот, кто рискует жизнью ради других, не заслуживает… её.
— Кого?
— Жизнь… – антигм всё ещё был измождён едва не убившим его бурным процессом, и слабый голос его время от времени стихал. – Я всегда ненавидел… альтруистов. Тех, кто плюёт на свою жизнь, когда мне приходится постоянно думать о выживании. А после того раза… мне так противно стало… от себя. Почему-то. Я не смог этого чувства вынести и рассказал слугам Гроноса. Чтобы они… вернули тебя. И вот, теперь я сам… рискнул собой ради другого. Ну разве не смешно? Сам ничего… не понимаю…
— Нет. Вовсе не смешно, Огави. Я тебе очень благодарен.
В этот момент, опасливо озираясь, в обломок вошли двое саркисоидов-спасателей.
— Вот это да… – поразился один из них. – Надо будет отбуксировать этого антигма на Истрим, пока он не наделал бед.
— Истрим?! – лицо Огави просияло. – Ура! Наконец-то я попаду туда, где не надо будет генерировать среду…
— А что с арамикой? Огави говорит, должны быть ещё цапы… – улыбнувшись другу, переспросил у них Луксонт.
— Мы уже отправили сигнал. Сейчас обломки корабля исследуют. Ты вроде говорил, что знаешь файл биополя арамики? Поможешь с уничтожением?
— Конечно, сейчас. Я только хотел… Огави? Тебе тяжело говорить?
— Нормально. А что?
— Хотел ещё тебя послушать… Мы ведь расстаёмся навсегда.
Искренне улыбающаяся мордочка этого плута выглядела вполне себе мило.
— И что же тебе рассказать, друг мой альтруист?
— Расскажи… о себе. О колонизаторах с вашей планеты.
— Что рассказывать? Мы, антигмы, мирный народ. Мы вовсе не мечтаем ни о каких завоеваниях, как некоторые привыкли думать.
— А как же… инстинкт экспансии? – задумчиво проговорил Луксонт.