Я из тех, кто вернулся
Шрифт:
Солдат испуганно косился по сторонам. Сердито сопел, поддерживая руками ослабевший живот.
– А ты бы отказался?.. Приказали бы – и пошел…
– На, выкуси! – Матиевский ткнул ему под нос кукиш. – Я бы на ночь простыни никому не встряхивал. Силой не заставишь. Перевелся бы в любую рейдовую роту. Хоть в штрафбат… Понял?
43
– Лейтенанта Орлова срочно к командиру полка, – посыльный едва перевел дух, – приказано также, у-уф… немедленно вызвать в штаб лейтенанта Шульгина по его прибытии.
– Прибывают только поезда, юноша, – нравоучительно кивнул посыльному Булочка. – Привыкли в армии язык ломать. А вот вам и Шульгин собственной персоной. Легок на помине…
Шульгин рухнул на колени на край плащ-палатки, сбросил с плеч вещевой мешок, скинул радиостанцию. Отстегнул с треском липучки бронежилета.
– Что опять случилось? Что за пожар?..
– Вызывают нас, замполит, – сердито ответил Орлов. – Не думаю, что за наградами… Готовь шею. Будут мылить за самоуправство…
Старшина протянул Шульгину ломоть хлеба, открытую банку с тушенкой.
– Подкрепись, Андрюша…
Шульгин помотал головой.
– Нет, старшина. Сначала головомойка, а потом полянка со скатертью…
Орлов тряхнул сапогом, сбил комья грязи:
– Пойдем, замполит. Там тебя досыта накормят. Выговорами…
Командир полка подполковник Сидорчук издалека махнул им рукой. Но только на лице у него не было видно следов раздражения. Скорее он выглядел удивленным.
– Ну, что, сынки, – крякнул он, – ругать вас или хвалить? Даже не знаю, что с вами делать… – развел руками подполковник Сидорчук. – Мне тут подсказывают с вами не церемониться. Советуют спустить с вас семь шкур! А-а? – Сидорчук оглянулся через плечо на хмурые лица офицеров политотдела. – Просят вставить вам хорошего фитиля, так сказать… Стружку снять за самоуправство… Что скажешь, Орлов?
Орлов расправил плечи, тряхнул чубом.
– Разрешите доложить. Мы действовали согласно сложившейся обстановке. Обстановка…
– Обстановку мы знаем не хуже вашего, – резко сказал командир полка. – Мы тут тоже сидели не у тещи на блинах. Все были в равных условиях. Тут прямо пословица получается какая-то: все идут в ногу, один Орлов с Шульгиным не в ногу, или как там?.. – Сидорчук вскинул подбородок и резко повысил голос: – До каких пор, я спрашиваю… До каких пор… – Неожиданно закричал с пеной у рта:
– Когда перестанете весь строй ломать?.. Вот какие у меня командиры! Я им про черное-белое, они мне про белое-черное, или как…
И тут вдруг Сидорчук едва заметно улыбнулся.
– Я тут сердце рву, – он снизил голос, – а им хоть кол на голове теши… – И добавил совсем тихо, только для ушей своих младших офицеров: – И все-таки я вами горжусь… Настоящие орлы… Вы же мне полк спасли!
Он взял офицеров под руки.
– Пойдемте-ка в сторонку, товарищи офицеры. Потолкуем с глазу на глаз…
Отойдя от командирского блиндажа, Сидорчук бросил через плечо насмешливый взгляд:
– Хвалить вас не положено, накрутили вы тут… а ругать у меня сил нет никаких. Вы только нос не задирайте, стратеги файзабадские? Скажи-ка мне, Орлов, у тебя, что… говорят, есть какое-то чутье?
– Никак нет, – ответил Орлов, – сначала факты… Хотя предчувствие имею…
– Во-от!.. – воскликнул Сидорчук. – Командирская интуиция. Я это знаю… Ты, Орлов, настоящий командир! Как говорится, от рождения… Ты еще генералом станешь. Только в грудь себя раньше времени пяткой не бей. Стратег в лейтенантских погонах. Я же тоже понял, что мы тут на крючке… Факт!.. И на каком крючке?
Сидорчук расстегнул командирский планшет и достал фотографии, которые Шульгин обнаружил в душманской чалме.
– Вот этот самый майор, – зашипел он сдавленным голосом, – этот подлец, знаете кто? Это из кундузской разведки. Вот у кого мы были под колпаком! Мерзавец! Все теперь сошлось… – Сидорчук скрипнул зубами. – Он продал нас с потрохами… – Командир полка крутанул каблуком. – Раздавлю гадину! Продал товарищей… За тридцать сребреников… А-а? Представить себе не могу. А этот капитан, кто? – Он повернулся к Шульгину. – Что за тип? Он вам знаком?
– Так точно, – доложил Шульгин. – Это капитан Кошевский Евгений Михайлович. Вместе закончили суворовское. Вместе учились в высшем политическом училище. И вообще мы из одного города.
– Землячок, – криво улыбнулся командир полка. – Хороший у тебя землячок, Шульгин. Как ты его характеризуешь?
Шульгин поднял голову.
– Этот человек способен на все.
– Прекрасно, – сжал кулаки командир полка. – Мы еще разберемся, чья это идея, утопить наш полк в крови. Одно скажу вам, мои дорогие, – взгляд Сидорчука потеплел, – спасибо за все. Орденов я вам, правда, не дам… Тут уж коса на камень нашла. Ничего не могу поделать. Сами виноваты. В другие времена совсем полетели бы ваши головы. На нары бы вас бросили, точно говорю… И не таких косили… Но сейчас я вас съесть не позволю. Да вы сами не представляете, какое дело сделали! Главарь крупнейшего бандформирования Басир заявляет о перемирии. Наблюдатель только что об этом доложил. Басир так спасовал при всех своих козырях, так оплошал этот душманский батька, что пошел на попятную… Не выдержали нервы у матерого волка. Басир выкидывает белый флаг, предлагает нам переговоры. Понятно?!. Вот так-то. Ступайте в подразделение… Я сейчас должен принять важное решение. Надо посоветоваться с политотделом. Такого главаря положили на лопатки… А-а!
Сидорчук хлопнул офицеров по плечу.
– Я бы вас расцеловал, как сукиных детей, но вас же бить надо, би-ить, коз сидоровых… Что мне с вами делать?
Офицеры обменялись улыбками, потом Сидорчук сердито сдвинул брови и прорычал:
– Не рвите мне сердце. Я не каменный. Шагом… а-арш, в подразделение. – И в спину офицерам полетело знаменитое изречение: – Пионеры… дипломаты на веревочках…
44
– Садись, замполит. Поешь горяченького. Гречка с мясом, м-м-м… Пальчики оближешь! А ну-ка, лучку замполиту почистите. Репчатого, ядреного… Слезу прошибает. Ешь, замполит.