Я не Байрон
Шрифт:
– Иннокентий Смоктуновский в роли Гамлета.
И если не заморачиваться на этот раз, что и сам Гамлет - это:
– Отец в роли сына, - то Смоктуновский и Гамлет - это Двуликий Янус:
– Один из них видит Зрительный Зал - другой события Сцены, например, Дядю Ваню, измышляющего способ овладеть Еленой Прекрасной.
И мало этой точности текста и его полей, - или наоборот:
– Текста, - являющего Частью Полей, - Иисус Христос становится не видим им обоим.
Куда Он делся? Неизвестно, если не считать Перехода между Полями и Текстом, который - Переход, имеется в виду - был назван одним парнем:
– Листом Свивающимся в Трубу, - а в переводе на русский читается, как:
– Шекспир.
Не написано же в Библии, что Иисус Христос:
– Как бы, То есть вошел в дом, где двери были закрыты, - ибо существует способ Точности, как это сделать, или, как сказал сам Иисус Христос:
– Вот, Я сделал вас свободными.
Он имел в виду, что литераторы могут больше уже не пользоваться такими словообразованиями, как кандалами, как:
– То Есть и Как Бы.
С воскресением Иисуса Христа кандалы Одномерного мира упали.
Некоторые думают, что Встреча в Галилее после Воскресения - это тавтология, ибо:
– Опять Там же.
– Но!
– Но в данном случае это самое Опять Там же - означает сделать невозможное, а значит - это не повтор, а шаг в будущее, а именно:
– Иисус Христос передал Марии Магдалине карту, по которой Апостолы могут попасть на встречу с Ним в:
– Той же самой Галилее!
– В Галилее Прошлого, куда путь до Воскресения был заказан, нельзя было путешествовать по временам, как нельзя было войти в дом без дверей.
Становится виден уже не только видимый мир, но и:
– Весь мир, - в котором и Перевод будет другим, а не поверхностным, как, например:
– Шекспир - это Копьем Потрясающий, - а:
– В Трубу Свивающийся Лист.
В первом случае перевод делается, исходя из буквальности видимого мира, а второй:
– Имея в виду Посылку, знаменитую фразу Шекспира:
– Весь мир театр, и люди в нем актеры, - что значит, пространство делится на две части, на Сцену и Зрительный Зал, на Поля и Текст, или, как сказал Пушкин в Борисе Годунове:
– Не всяко слово в строку пишется.
– -------------------
Ролан Гаррос - комментатор переводит Джона Макинроя более-менее нормальным голосом, но понимания перевода нет абсолютно, ибо переводчик-комментатор говорит:
– Безотносительно к разговору Макинроя.
Тогда как Шекспир в Двух Веронцах показал, что:
– Не может быть в роли Итальянского леса итальянский же лес.
– И когда не понимают почему, то ответ такой:
– Шервудский лес Шекспир применил не вместо итальянского, а:
– На фоне итальянского, - оставив таким образом существовать Прошлое, а не стал строить, как здесь, в России в 17-м году, мир заново. В этом фантастической величины разница:
– У Шекспира Прошлое существует - поэтому он и пишет исторические пьесы, что значит, как и сказал Иисус Христос:
– Все живы!
После 17-го года, наоборот: все мертвы, как было написано в истории СССР:
– Князей и Графов мы убили в 17-м году, а следовательно их и:
– Не было-о-о-о!
– Ни-ког-да.
– -------------------
26.05.16
– Роли все расставлены стоят.
– Это по поводу желания переводчика Голышева:
– Выводить из состава без объяснения причин.
Имеется в виду, как дали роль - так можно ее и взять.
Голышев и его друзья-товарищи, критикуя Чацкого за то, что он не плюнул, и не бросил влюбляться в наглую Софью не просто ошибаются, что бы еще ничего, в том смысле, если бы:
– Объяснили своё необъяснимое поведение, - но считают это Грибоедовское поведение Чацкого тем, чего:
– Не-бы-ва-ет-т!
– Если только он, этот Чацкий, не полный осёл.
Почему, собственно, нет объяснения?
А потому, что коммунистическое мировоззрение 17-го года считают естественно-правильным по умолчанию. Мол:
– А как? Все так, - кроме Чацкого.
Но в том-то и дело, что Чацкий не один такой-сякой. Есть ещё, как-то:
– Иисус Христос, Эйнштейн, Ферма, Пушкин, Шекспир, и. И дальше большая-большая очередь из ВСЕЙ классической литературы.
А Толстой напополам с Гавриловым называют Голышева гениальным переводчиком. Называют на основании того, что в его переводах:
– Даже слышен скрежет зубовный американского гоготанья.
Но, друзья мои, да по барабану, что там слышно, у Пушкина нигде ничего слышно. Почему? Да потому, что слышны могут быть только вопли приносимых в жертву на Пирамиде Майя Хомо Сапиенсов. Ибо приносится в жертву Образ! Вот эти самые, пока еще не умолкнувшие звуки божественной эллинской речи.
Делается - правда, не элементарная, - логическая ошибка:
– За американское произношение принимается - этеньшен:
– Американское произношение.
– Как будто вот это американское - есть правильное в противовес тому произношению, которое используют Леонид Куравлев и Любовь Полищук в фильме Ширли-Мырли, только чтобы посмеяться.
Ошибка это потому, что мы никогда - по завещанию Экклезиаста - не видим Подлинника, потому что, как он сказал:
– Всё это уже было, или:
– Было, было, было.
– Что значит:
– На сцене всегда роль.
– А это значит, самый-пресамый американский-английский никогда не будет Подлинником. Это не Гамлет, а Смоктуновский в роли Гамлета.