Я не продаюсь
Шрифт:
Замершая было ладонь продолжает свой путь вниз, и я быстро сглатываю, чтобы смочить пересохшее вдруг горло. Наверное, он пользуется какими-то особыми духами с феромонами, потому что мне нравится то, что он делает. И за это я ненавижу его ещё больше.
— Невозможно заставить человека любить, — цежу, сквозь стиснутые зубы, а голос отчего-то звучит хрипло.
— Хочешь проверить? — усмехается он так, словно уже победил. — Ты ненавидишь меня, Мила, но это тоже чувство. И из него можно выжечь искру любви.
— Так вы верите, что от ненависти до любви один шаг? — спрашиваю, и губы сами растягиваются в улыбке.
Надо же. Такой большой, а в сказки верит.
— Один или тысяча. — Генри пожимает плечами. — Не важно. Обещаю, мы пройдём их все.
А я не могу понять, на что это больше похоже: на обещание или угрозу. Но он говорит так уверенно, словно делал это уже не раз, что я почти верю ему. Верю и пугаюсь, потому что не хочу этого.
— Думаю, ты сейчас не в том состоянии, чтобы возвращаться обратно. Я скажу гостям, что тебе стало плохо. А ты пока можешь отдохнуть.
Он убирает ладонь, и с моих губ срывает разочарованный вздох.
— Свадьба будет через три дня. Если не хочешь заниматься организацией, то я всё сделаю сам.
Генри так резко меняет тему, что я теряюсь. Открываю глаза, растерянно глядя на него, и только потом понимаю. Первый порыв — отказаться, но я вовремя сдерживаю его.
— А сумма…
— Не ограничена. В разумных пределах, разумеется.
А это он зря. Прежде я не была транжирой, но никогда не поздно начать.
— Но это завтра.
Он подхватывает меня на руки так быстро, что я даже не успеваю возразить. Напряжённо замираю, стараясь не прижиматься к его груди слишком близко, и слышу раздражённое:
— Камилла.
И тут же вспоминаю наш уговор, а особенно то, что будет в случае невыполнения. И пусть мы пока ещё не женаты, но в его «о разводе можете забыть» я слышу отголоски угрозы никогда не отпускать меня.
Вздыхаю обречённо и осторожно прислоняюсь к нему, но руки складываю на животе, не желая облегчать Генри задачу.
Мы молчим всю дорогу, каждый думая о своём. А когда он шагает с лестницы в коридор второго этажа, я понимаю, что угадала и «цветочная» комната действительно моя. Генри пинком открывает дверь и осторожно сгружает меня на кровать, но уходить не спешит, замирая в опасной близости.
— А…
— Что-то не так, Мила?
В его глазах вспыхивает отголосок прежней злости.
— Я бы хотела другую комнату, если можно.
Говорю и замираю, ожидая его ответного рыка. Но он лишь вздыхает устало.
— Это гостевая комната на время пока мы ещё не женаты. Потом ты переедешь ко мне.
А я только сейчас понимаю, что так и не выторговала себе отдельную комнату. И свободный от него день тоже. Впрочем, именно это может стать моим условием.
Генри быстро
— Отдыхай. Я скажу, чтобы до вечера тебя не беспокоили.
Когда дверь за ним закрывается, я встаю и крадусь на цыпочках, чтобы обнаружить, что замка нет. Прекрасно. Есть ещё вариант с магической защитой, но не уверена, что смогу что-нибудь наколдовать сейчас. Поэтому просто скидываю платье прямо на ковёр, вытаскиваю шпильки и забираюсь в кровать, сворачиваясь клубком под одеялом.
Мне опять снится прошлое. Моя спальня и тёплая мамина ладонь, гладящая по голове. Тихий ласковый шёпот над ухом:
— Камилла.
Сонно вздыхаю, не желая просыпаться, и старательно жмурю глаза. С отчаяньем понимая: хочу обратно, в прошлое.
Где же ты, мамочка? Почему я не разбилась вместе с вами? Зачем мне это всё теперь?
И снова слышу тихое:
— Просыпайся, девочка, мне нужно тебе кое-что сказать.
Сердце на миг замирает. Неужели она явилась мне? Я не набожна, но сейчас готова поверить в чудо. Во всё, над чем раньше смеялась, лишь бы это оказалось правдой.
Резко открываю глаза, чтобы понять — не она.
В комнате сумрачно, но это не мешает мне узнать в сидящей на кровати женщине Терезу. Она ласково улыбается и шепчет виновато:
— Прости. Мы, к сожалению, не сможем присутствовать на свадьбе. Альберту стало хуже. У него опять проблемы с сердцем. Поэтому я хотела бы отдать тебе подарок сейчас.
И сон тут же как рукой снимает.
Я сажусь, подтягивая колени к груди, а волосы водопадом падают на плечи.
— Это из-за меня, да?
— Ну, что ты, деточка. Эти проблемы у него давно.
Но я вижу по её глазам, что это ложь, и у меня щемит в груди. Какая же она всё-таки хорошая. Жалко, что Генри совсем на неё не похож.
— Но ты не волнуйся, с ним всё будет хорошо. Генри нашёл для него лучшего врача.
Она накрывает мою ладонь своей, сжимает, словно это мне сейчас нужна поддержка. А затем протягивает тонкое серебряное колечко на раскрытой ладони.
— Это наш семейный талисман, — поясняет, видя мой удивлённый взгляд. — Мы передаём его по женской линии. Дочь у меня, к сожалению, так и не родилось. Но я ещё надеюсь на внучку.
А я смотрю на колечко и никак не могу заставить себя взять его. И впервые чувствую себя расчётливой стервой, потому что собираюсь делать всё, чтобы эта внучка никогда не родилась. Во всяком случае, от меня.
— Я знаю, оно не очень красивое. Но ты не обязана носить его на пальце, можешь повесить на цепочку. Или убрать в шкатулку.
Я удивлённо гляжу на неё и только тут понимаю, что моё молчание было расценено неверно.
— Вы что, оно очень красивое, — возражаю быстро, и тут же забираю кольцо. — Правда. Я просто не ожидала.