Я - подводная лодка!
Шрифт:
– Это что за летуны у нас тут объявились?
– грозно встретил новый старпом старого боцмана. И только потом оценил "летуна" за преданность кораблю и флоту".
Мичман Вениамин Матвеев:
"Проверяли на том погружении все, что можно было проверить. В том числе и систему порохового продувания балластных цистерн. С такой глубины никаким сжатым воздухом не продуешься - только силой пороховых газов.
Всплыли, точнее, вознеслись с глубины 800 метров за 30 секунд.
Контр-адмирал Чернов поднял перископ и чертыхнулся - все вокруг серое, непроглядное.
– Штурман, что у тебя с перископом? Поднять зенитный!
Подняли зенитный перископ - все то же, кромешная мгла.
Отдраили верхний рубочный люк - зачихали. Все
О том небывалом и до сих пор непревзойденном рекорде не трубили в газетах. О нем узнали лишь тогда, когда атомная подводная лодка К-278 навсегда скрылась в пучине Норвежского моря, быть может, в той самой, где и был поставлен главный мировой рекорд подводного судостроения в ХХ веке.
Ну ладно - секретность... Но то, что экипаж не наградили за такое свершение, - это в голове не укладывается. Почему?
Вениамин Матвеев:
"Перед погружением адмирал Чернов сказал: либо всех наградят, либо никого. Так оно и вышло - никого. А дело в том, что мы в Норвежском море получили радио - вернуться в базу и принять на борт московских адмиралов. Чернов записал в вахтенный журнал: "Управление подводной лодкой беру на себя", - и велел погружаться.
"Наездников нам не надо", - сказал он.
Правда, позднее командир наш, капитан 1-го ранга Зеленский, получил орден Красной Звезды, а Чернов - Октябрьской Революции. Но это было на степень ниже того, на что представляли. Командир-то шел на Героя..."
Полковник медицинской службы Евгений Никитин, автор книги "Холодные глубины", высказался на этот счет более определенно:
"Вернувшийся с испытаний корабль посетил командующий Северным флотом адмирал И.М. Капитанец. Он поздравил всех с успешным проведением главных испытаний, назвал экипаж перед строем "экипажем героев" и приказал представить всех его членов к государственным наградам.
Наградные листы на членов экипажа были оформлены и переданы командующему флотом. Однако награждения не состоялось. Возразило политуправление флота, которое не увидело заслуги экипажа в покорении боевой подводной лодкой тысячеметровой глубины, возможно, потому, что, кроме политработника В.И. Кондрюкова (штатного замполита К-278.
– Н.Ч.), в списке представленных к наградам не было ни одного полиотдельца. Не поняли работники политуправления, что рождался качественно новый подкласс подводных кораблей...
А потом и вовсе никто не захотел говорить о наградах: К-278, "Комсомолец", навсегда ушел в ту бездну, в которой и поставил некогда свой мировой рекорд..."
Увы, о том уникальнейшем достижении не сообщило ТАСС. И фамилия командира, совершившего это немыслимое погружение, не стала достоянием широкой гласности. Назову её, как архивное открытие, в надежде, что однажды она войдет во все учебники морской истории и монографии - капитан 1-го ранга Юрий Зеленский.
К стыду своему, при нашей единственной с ним встрече я не смог сказать ему слова, достойные его подвига. Мы спорили... Это было в первые дни после гибели "Комсомольца". В полном отчаянии от такой потери (там в Норвежском море погиб и мой добрый сотоварищ, капитан 1-го ранга Талант Буркулаков) подводники и инженеры, журналисты и спасатели сходились стенка на стенку. Спорили обо всем - виноват ли экипаж Ванина, надежно ли была спроектирована и построена лодка, вовремя ли пришли рыбаки-спасатели, почему не сработала спасательная служба ВМФ... Ломали копья точно так же, как спустя десять лет придется ломать их во дни трагедии "Курска". Копья ли? Скорее, старые грабли, наступать на которые уж до бешенства больно и обидно... На такой вот ноте мы и расстались. "Безлошадный" Зеленский отбыл вскоре на Север, в Архангельск, на его карьере был поставлен крест, поскольку он стал перечить выводам правительственной комиссии и посмел не только иметь, но и публично высказывать свое особое мнение.
Где-то на Белом море тихо и безрадостно закончил он свою флотскую службу. Говорят, капитанит на одном из заводских буксиров в Северодвинске...
А имя его должно быть в Пантеоне подводного флота России. Национальный герой. Увы, не признанный и никому не известный, как и большинство героев нашего флота. Их постигла судьба героев Первой мировой войны. Тогда грянул октябрьский переворот и начался новый отсчет времени, новый счет заслугам и подвигам. Нечто подобное произошло и после августа 1991-го. До того - режим секретности, после того - режим ненужности...
И все-таки капитан 1-го ранга Зеленский был первым в мире подводником, который увел свой корабль за километровую отметку глубины. Запомним это навсегда.
Глава шестая АТАКУЕТ "БОРА"
О том, что "Бора", ракетоносец на воздушной подушке, - корабль XXI века, - я был немало наслышан в Москве. И как только приехал в Севастополь, немедленно отправился на тот берег Северной бухты - туда, где у Куриной стенки стояло морское чудо-юдо, похожее скорее на угловатый кусок пятнисто раскрашенной скалы, чем на классический силуэт корабля. О "Боре" я уже был немало наслышан - полуторатысячетонный ракетодром летит по волнам со скоростью в 55 узлов (почти сто километров в час). Гордость флота. Приоритет России...
– ...И жертва перестройки, - подытожил командир крылатого уникума, капитан 1-го ранга Николай Гончаров - офицер лихой, остроязыкий и стремительный - под стать своему кораблю.
– Почему жертва перестройки? Судите сами: когда ВПК перевели на режим "голодного пайка", уникальный боевой корабль с отработанным экипажем, выполнившим 13 ракетных стрельб, несколько лет простоял в Керченской бухте, пока не потек разъеденный коррозией корпус. Спасибо адмиралу Кравченко велел поставить "Бору" в док и перевести её в действующую бригаду ракетных кораблей. Взял нас под свой личный контроль. Даже задачу К-1 сам принимал. Такого ещё никто не помнит, чтобы комфлотом проверял организацию службы на каком-либо корабле!
Конечно, "Бора" - корабль не "какой-то": по новизне и необычности технических разработок - прорыв в XXI век. Из десяти заложенных ракетных водолетов типа "Сивуч" лишь двум удалось сойти со стапелей и только одному - "Боре" - пройти весь цикл государственных испытаний.
У "Боры" то же боевое предназначение, что и у печальной памяти атомарины "Курск", - уничтожать авианосцы противника.
В 80-е годы, когда авианосные ударные группировки безраздельно властвовали на просторах Мирового океана, советские конструкторы искали эффективные способы борьбы с монстрами ХХ века. Именно тогда и были построены самые крупные в мире корабли на воздушных подушках скегового типа. Генеральным конструктором этих уникальных ракетоносцев - скоростных катамаранов с аэростатической разгрузкой - был ленинградец Валерьян Корольков. То, что придумал он и его люди, не имело аналогов в мире. С самого начала, то есть с момента закладки корпуса головного корабля в Зеленодольске под Казанью, все, что было связано с проектом "Сивуч" было предельно засекречено. 30 декабря 1989 года флот принял первый "водолет" из семейства "Сивучей" - "Бору", названный по имени ураганного ветра, который всегда внезапно обрушивается на Новороссийское побережье из-за гор. Спустя год началась опытовая эксплуатация "Боры", которая "летала" между Севастополем и Геленджиком. Американцы зафиксировали появление небычного корабля в Черном море с разведывательных спутников и попытались определить его основные тактико-технические характеристики. Главная ударная сила "Боры" - сверхзвуковые противокорабельные крылатые ракеты "Москиты" (американцы называют их "Солнечный ожог"). Эти "ожоги" смертельны для кораблей, входящих в эскорт авианосцев. А если боеголовки "москитов" снаряжены в атомном варианте, то не поздоровится и самому крупному авианосцу.