Я шестая
Шрифт:
– Будя паясничать! – сказала пожилая женщина и отогнала комедиантку, затем обратилась к Розе:
– Пошли, душа страдалица, коль не отмороженная. Пожитки дай сюды.
Приглашение прозвучало дружелюбно, но настораживало.
– Давай-давай, – повторила женщина.
Ничего не оставалось, Роза протянула узелок.
– Ты не чурайся. Она с душком, но гарная, – женщина имела в виду худышку, – цыкнешь – вовсе завянет. Что набуровила – плюнь и разотри! Добро пожаловать на территорию
– Надежда… она есть? – прошептала от волнения Роза.
– Э… милка-ааа! Тюрьма, конечно, ненадёжный спонсор мечтам. Я и не о ней. Я о тебе! Территория надежды – мы сами. Она родимая тут… в наших мозгах!
Разговор вновь перебила худышка, навязывая мнение, чтобы женщина думала, прежде чем настраивать новенькую, якобы, против присутствующих. Худышка и пожилая женщина сцепились в ругани. Наблюдая за ними, Роза вспомнила предупреждение врача, что в Розарии жизнь не мёд.
Арестантка, сидевшая за столом, поскребла пальцем по крышке. Роза обернулась… Их взгляды пересеклись. «Чудо!» – залюбовалась она необычным цветом глаз, даже оробела. Подумав, что такое, наверно, видела впервые. Показалось, будто светло-сиреневые глаза улыбнулись. «Да, она главная здесь! Как же мир несправедлив: с такой-то красотой укрощать местных дур», – подумала Роза.
И склонила голову, пытаясь выразить уважение. Женщина сделала то же самое. Роза ощутила невероятно притягательную силу.
– Ну-у… если та-ак, – скривила недовольно губы худышка, сопя тонкими ноздрями, как из бумаги.
Пожилая женщина вытерла вспотевший лоб и посоветовала Розе забыть обиды, шутя, что они цветки одного палисадника. Роза мысленно поблагодарила того, кто придумал удачное цветочное шоу: не надо называть настоящего имени, о котором не спросила врача, но заинтересовалась, как они обращаются друг к другу.
– Ну, дык… в нашей грядке свои тараканы, – не вытерпела худышка, влезла с разъяснением, совпавшим в такт Розиным мыслям. Ёкнуло сердце и обожгла досада: «Не рано ли обрадовалась?»
– Короче, сюда зырь! Она… так-то Жёлтая Роза, – худышка указала пальцем на женщину, сидящую за столом, – а по-нашему…
– Я-я-я! Моя очередь! – неожиданно подскочила огненно-рыжая пышечка.
Она ловко оттолкнула бедром худышку.
– Чё, разлягалась, – фыркнула та, потирая ушибленную ногу.
– Меня, меня слушай! – засуетилась рыженькая, поворачивая Розу за плечи к себе.
– Старушенция, что с тобой базарила, Красная Роза, – кивнула она в сторону пожилой женщины,– видишь, морда в масть. Так климактеричка же! Она и есть Климактеричка. Поехали дальше, – продолжала пышечка, обернувшись к статной женщине:
– Правда, гром-баба? Выше в свете не сыскать, под два метра с гаком жмёт. Видно чёрные все
« Ой!», – не сдержалась Роза, увидев сильно смуглую девушку в белом платке.
– Что не так? – спросила рыженькая.
Роза смутилась…
– Она хоть вымахала за семерых а чайник, – протараторила толстушка.
Роза удивленно вскинула брови, не в силах отвести от тёмнокожей взгляда.
– Не бзди! На неё все пялятся. Отсюда и прописана в диковинках. То есть – Чёрная Роза. Но лучше – Чайная…
– Почему, – спросила Роза.
– Почему-почему… погоняло у неё Чайник. Нерга… есть негра! – усмехнулась толстушка. – Чё чёрная? Так мать ейная в курсах. Только в добавок она тупая, с лысиной блестящей, как чайник. Её-то под платком и ныкает. Ясно?
– Ааа… кажется, догадалась о принципе имен, – осмелилась сгладить ситуацию Роза, уловив недовольство Чайной Розы.
– Можно, дальше сама угадаю?
– Валяй! Догадиха… – скривилась в ухмылке бесцеремонная худышка.
Роза обернулась к ней и сказала:
– Вы… Белая Роза.
– Хи-хи-хи!!! – изобразила та веселье.
– Скорей, Поганка! Толстуха и сука, каких свет не видовал! – возразила рыженькая.
Роза улыбнулась.
– О себе базарь, кобыла неогульная! – взорвалась Поганка.
Рыженькая ловко прикрыла той рот ладонью.
– Я Кремовая Роза. Меня звать так, и не иначе! – приказала она и вскрикнула от укуса.
– Рыжуха она! И крякнет с этой кликухой… Кремовая Роза… скажи ещё Кремлевская… Тьфу! – плюнула Поганка, наградив презрением сокамерницу.
– Ну и злая, вы, – не сдержалась Роза, тут же пожалев о горячности.
Та прочла целую лекцию по поводу своего душевного состояния, окончив фразой:
– Так что… ша!
– Хорошо, – согласилась Роза, не понимая с чем, лишь бы та успокоилась.
– Что ж, если официальная часть достигла кульминации, дебаты больше не предвидятся, приветственный митинг объявляю закрытым. Займитесь делом. Время не с нами, – подала голос женщина, сидящая за столом.
«Она – Золотка. Как по-другому… люди с необычным цветом глаз равны чистому золоту», – подумала Роза.
– Я-я-я! Можно, Золотка? – подтвердила догадку Рыжуха.
Золотка остановила взгляд на Чайнике. Та живо полезла под кровать. Розу обдала волна беспокойства. «Всё-таки они странные, разговаривают чудно. Отношения между ними противоречивые: агрессивные и заботливые. Сдаётся, лживые насквозь, особенно лилипутка, не зря кучей кличек наградили. Толстуха… надо же такое придумать при жуткой худобе. Поганка… тоже в лад!» – мысли отвлекали от смутного предчувствия, всё же Роза с опаской косилась, на здоровый алюминиевый таз в руках Чайной Розы.