Я - сингуляр

Никитин Юрий Александрович

Есть такая шуточка: только дурак приспосабливает природу к себе, а умный сам к ней приспосабливается. Из этого делается парадоксальный вывод, что вся нынешняя цивилизация создана дураками. Не дураками, но дурость оставаться на старом уровне, когда можно перейти в третий этап, где начнем приспосабливаться к природе, но уже не снова, а на следующем этапе: необъятный космос к себе не приспособишь!

Стрелка наконец-то доползла к нужному делению. Габриэлла выйдет вовремя, как обещала, она обязательная. Даже если чуточку

не закончит. Но у нее, как уже я понял, с этим строго: что обещает – делает, никаких женских ужимок и ссылок на чис-ста женские особенности.

Я вышел, размял спину, взглядом пытаюсь найти, откуда может появиться Габриэлла. Сегодня небо мглистое, серое, только на западе над крышами домов тускло и невнятно краснеет что-то вроде заката. Наверное, заката, судя по вечернему времени, а так небо похоже на овсяный кисель: полезный, защищающий от каких-то болезней, но противный с виду и такой же невкусный.

Габриэлла возникла легкая и элегантная, я не успел даже увидеть момент появления: словно прошла насквозь тяжелые дубовые створки.

По ступенькам могла бы сбежать легко и грациозно, как шаловливая девчонка, но нет, это была бы не Габриэлла: спускалась легко и быстро, но так, как шла бы принцесса после, скажем, теннисного матча, не забывая ни на минуту о королевском достоинстве.

На ее лице проступила улыбка, это взгляд отыскал меня, я видел, как красиво очерченные губы расползаются в стороны, ослепительно блеснули ровные красивые зубы.

– Привет, – произнесла она радостно и с ноткой виноватости, – простите, что заставила ждать...

– Ничего подобного, – запротестовал я. – Если бы все были так пунктуальны! Наша страна перегнала бы даже Китай по росту ВВП...

Она засмеялась, подала руку, я едва удержался от старомодного желания прижаться к ней губами. Она с легкой улыбкой приняла мое суетливое ухаживание: я, как ретросексуал, шагнул вперед и открыл перед ней дверцу автомобиля. Впрочем, Габриэлла и не пыталась открыть сама, даже замедлила шаг, чтобы я успел проделать все необходимые движения с чувством и достоинством, мужчина не должен выглядеть чересчур суетливым, как лакей, что открывает за чаевые.

Совершив джентльменский поступок, я закрыл за ней дверцу и, обойдя машину спереди, сел за руль.

– В кафе?

Она озабоченно взглянула на часы.

– Через три часа, – сказала ровным голосом, но мне почудилось некоторое смущение, – по «Обсерверу» начнется передача про космос. Впервые расскажут про модернизацию телескопа Хаббла...

– И покажут те самые снимки? – спросил я.

Она кивнула, на бледных щеках восхитительно проступил румянец.

– Этот канал, – проговорил я, соображая лихорадочно, – довольно редкий... Он не входит ни в базовый пакет, ни в дополнительные... Разве что в самые расширенные? За добавочную плату?

– Да, – сказала она торопливо. – Я смотрела по Инету, он есть всего в трех московских кафе...

– Он есть и у меня, – добавил я. – Габриэлла, ко мне?

Нутро мое сжалось в ожидании отказа, но она ответила просто:

– Да, конечно. Если это удобно.

– Габриэлла!

Она смущенно улыбнулась:

– Я еще в прошлый раз заметила у вас этот канал. И еще тогда убедилась, что вы в самом деле любите астрономию.

– Габриэлла, – сказал я с укором, – вы просто свиненок! Подозревали, что брешу?

– Да.

– Зачем?

Она улыбнулась:

– Некоторым очень нравится затаскивать в постель девушек, которым в постель не очень-то хочется.

– Зачем?

– Не знаю, – ответила она простодушно. – Их еще называют спортсменами. Хобби такое странное.

– Извращенцы, – сказал я.

– Еще какие, – согласилась она. – Как будто мало девчонок, что сами высматривают парней и снимают их везде, начиная с улицы!

– Наверное, – предположил я, – важно доминировать?

Она вздохнула:

– Ох уж этот ваш рефлекс...

– Я им не страдаю, – заверил я.

Она улыбнулась, а я, сдерживая щенячью радость, перестроился в левый ряд и гнал машину, превышая скорость, раздираясь между желанием врубить полную и промчаться так, чтобы Габриэлла ахнула, и боязнью быть остановленным гаишниками: ну не умею ни давать взятки, ни разговаривать так, чтобы поняли и отпустили, как обычно бывает у Люши.

Впрочем, это для мокрощелок вроде Лизы важно, чтобы парень был крут и мог промчаться по главной улице, нарушая все правила, а Габриэлла как раз из мира, где правила соблюдаются со всей серьезностью и строгостью.

Глава 6

В квартире я сразу же включил телевизор, ликуя, что у меня достаточно продвинутый: для приема передач высокой плотности, каналов до фига, сунул Габриэлле пультик, а сам бегом метнулся на кухню и быстро включил плиту, соковыжималку и кофемолку, все сразу.

– Габриэлла, – спросил я, – ветчина с яичницей пойдет? А то я, честно говоря, почти ничего не умею.

Она не ответила, я вышел, в комнате пусто, а за дверью туалета горит свет.

– Габриэлла, – повторил я, входя, – я поставил там сковородку разогреваться... Ветчина с яичницей, как? Повар из меня хреновый, я обычно только разогреваю...

Габриэлла сидела на унитазе, лицо чуть покраснело, под ней булькнуло, она сказала чуточку зажато:

– Я не капризная в еде. Вячеслав, я даже не знаю... хорошо это или плохо, что вы такой раскомплексованный.

– Раскомплексованный? – удивился я. – Ну, теперь же нет запретов, а я как и все... Да мне показалось, что вы здесь уже были...

Она усмехнулась, глядя мне в глаза:

– Да, но тогда я постеснялась сказать, что мне все-таки неловко...

Я отмахнулся:

– Да что за пустяки.