Я тебе (не) принадлежу
Шрифт:
– Кем… кем приставлена?
– облизываю пересохшие губы.
Мне тут же подают стакан с водой, который я с жадностью выпиваю. Хотя во рту все еще жуткая горечь.
– Теми двумя господами, - отходит вправо, и я вижу полицейских за пределами палаты.
Я как под конвоем. Как отъявленная преступница, что может сбежать из больницы. Хуже уже просто быть не может. Или я ошибаюсь.
– Как долго я тут?
– немного подтягиваюсь вверх, морщась от головокружения.
– Час с небольшим, - улыбается, а мне
– Мы взяли у вас анализы. С вашим ребенком все в порядке. Беременность протекает абсолютно нормально. Вам не о чем беспокоиться.
Машинально кладу ладонь на живот. Глажу его. Моля Бога, что он сохранил во мне это чудо. Эту маленькую, чудесную жизнь. Мое сокровище.
– А мой… Павел Андреевич здесь?
– Тот полный мужчина?
– невольно усмехается, поглядывая на меня как на ненормальную.
– Он в коридоре. Позвать его?
– Да, конечно, - киваю головой, натягивая на себя простыню прямо под горло.
Адвокат забегает в палату практически с языком на бок. Глазами просит врача уйти. Мишель тут же ретируется, посоветовав меня не волновать. Это вредно для здоровья обоих.
– Инна Ивановна, как вы? Я так испугался… обморок… больница… эти доблестные полицейские у дверей. Просто невыносимый кошмар. Страшный сон…
– Павел Андреевич, сумму залога уже назначили?
Не очень-то хочется провести все расследование в камере. Ребенок не должен впитывать в себя негативную энергию.
– Еле смог снять со счета нужную сумму, - вытирает пот с лица салфеткой.
– Пока еще не все деньги перевели.
– Куда перевели?
Не понимаю его. Что там с моим состоянием? С моими миллионами? Наследство же не может в раз закончиться.
– Инна, а вы вообще в здравом уме?
– раздраженно, злобно глядя на мое стонущее тело.
– Сами же пару дней назад перевели бОльшую часть своего наследства в разные благотворительные фонфы. Даже вложились к какие-то преуспевающие компании.
– Я… я не могла этого сделать, - качаю отрицательно головой, ощущая как земля подо мной рушится, и медленно лечу прямо на самое дно бездны.
*
– Вам нужно пойти на сделку с полицией, Инна Ивановна. И, вполне возможно, вам дадут не двадцать с лишним лет, а пару годков в обычной тюрьме. Соглашайтесь.
Гляжу на двух своих адвокатов и стараюсь переварить их слова. Но они никак не воспринимаются моим затуманенным разумом.
Вот уже как два дня я дома. В России. Сижу как затворница в особняке, не смея лишний раз выйти даже в сад.
Журналисты караулят чуть ли не под окнами, вынюхивая очередную сенсацию про расследование смерти Клима. Им бы только сделать разгромный материал про Голубеву Инну Ивановну. Которую как самую опасную преступницу перевозил в самолете детектив, нацепив металлические наручники.
Такое я только в фильмах видела,
Но не тут-то было. Даже в России все сразу же пошло наперекосяк. Все беды вновь свалились на мою голову. Еще хуже, чем во Франции.
– Инна Ивановна, вы нас вообще слушаете?
– перед моим носом мелькают щелкающие пальцы помощника Павла Андреевича, Кирилла.
– Где вы витаете?
– Простите, - кутаюсь в плед, поджимая под себя ноги. Последнее время мне жутко холодно, аж до тряски.
– Выяснили что-нибудь о тех фондах, куда ушли мои деньги?
До сих пор поверить не могла, что кто-то, прикрываясь моей личностью, смог влезть в семейные счета и все их опустошить на благотворительность.
Нет, я конечно филантроп, денег на добрые дела мне не жалко. Но вот… все те организации очень странные. Фирмы-однодневки. Были и вдруг исчезли. По мановению волшебной палочки.
– Мы стараемся, но пока безрезультатно.
Как всегда. Никто ничего не может дельно мне сказать.
Время идет, расследование продвигается. От чего все больше погружаюсь в пучину темной бездны, где меня обвиняют в убийстве собственного мужа.
А уж с какой огромной ненавистью в глазах на меня буквально пару часов назад набросилась падчерица. Пожелав сгореть заживо в пламени ада за совершенное преступление. Проклятья бы так и сыпались мне на голову, если бы Лизу не вывел из дома очередной ее ухажер.
– Инна Ивановна, вам необходимо дать интервью местному телеканалу, - от предложения Павла Андреевича глаза на лоб лезут. Он что с ума сошел?
– А уже потом договоритесь с прокурором. Он вам…
– Никаких интервью, - цежу сквозь сжатые зубы.
– Хотите, чтобы меня растерзали на части журналюги?
Он же мой адвокат. Должен защищать, оберегать, помогать снять все обвинения, а ведет себя… как молодой и неопытный юнец. Предлагает тупейшую идею.
Да что с ним не так?
– Мы стараемся ради вашего блага, Инна Ивановна, - Кирилл возмущенно фыркает, с шумом захлопывая папку.
– И раз вы не хотите, то…
– Вам пора, - жестким тоном, от чего их лица удивительно вытягиваются.
Они явно не ожидали, что я с ними не соглашусь.
Иной раз мне кажется, что нужно сменить адвокатов. И сейчас я все больше в этом убеждаюсь.
– Всего доброго, госпожа Голубева.
Павел Андреевич и Кирилл выходят из моей комнаты, о чем-то еле слышно переговариваются.
Перевожу дыхание. Вся съеживаюсь, как будто на лютом морозе нахожусь. Сердце еле стучит в груди. Руки сжимаю в кулаки. По щекам текут горючие слезы вперемешку с макияжем.