Я тебе (не) принадлежу
Шрифт:
– У меня свои источники, дорогуша, - равнодушно пожимает плечами, коварно прищуриваясь.
– Приплода твоего отдадут в детский дом сразу после родов, и ты никогда о нем больше не услышишь. Будет жить сын или дочка вдали от мамочки-преступницы.
– Зачем… - с трудом слезы сдерживаю, чувствуя, как мерзкие, длинные пальцы прикасаются к моем животу намереваясь вырвать еще не рожденного малыша.
– Зачем ты мне это говоришь?
– А я до твоей рыжей башки еще не дошло, дурочка?
– намеренно оскорбляет, унижает, делает больно.
– Я
– Могу помочь тебе. Во всем. И в деле об убийстве, и с твоим, - его аж передергивает.
– ребенком.
– А что взамен?
– знаю, что у него может быть свое дерзкое условие.
– Лишь некая малость, - облизывает губы, цинично усмехаясь.
– Будешь мне принадлежать. Навеки вечные, - все внутри сжимается от этой фразы.
– Помнишь, ты так мне когда-то говорила, милая… невеста?
Перед глазами тут же мелькают кадры из прошлого.
Мы с Феликсом отдыхаем в его маленькой, захудалой квартирке. Где-то на окраине города. Лежим на диване после изнурительного секса, смотрим какую-то глупую комедию и наслаждаемся нашим единением. Нашим маленьким раем.
– Ты всегда будешь моей?
– вопрос не застал меня тогда врасплох.
– Навеки вечные, - шептала в до боли любимые губы, которые в порыве страсти все искусала.
– Феликс, я…
– Завтра твой чертов суд. Тебя посадят, Инна. На двадцать пять лет. Или дадут пожизненное, - так чертовски больно, что все внутренности скручиваются в тугой узел.
– Твой ребенок не увидит тебя. Будешь вечность его искать, а он…
– Нет! Нет!
– ору так сильно, что у самой уши закладывает.
– Не смей этого говорить!
– на ноги поднимаюсь, от чего голова кружится и ноги ватными становятся.
– Мы уже с адвокатом все обговорили, - пусть знает нашу стратегию, утру ему нос.
– Я пошла на сделку. Мне дадут минимальный из возможного срок. Да и ребенок будет в надежных руках. Никогда не забудет о своей мамочке.
Говорю это таким твердым голосом, что сама уже верю во все эти слова. Сомнения нет места. Ничего плохого со мной не случится.
– Глупая дура, - качает разочарованно головой, поднимаясь на ноги и поправляя пиджак.
– Помяни мое слово. Ты глубоко ошибаешься. И скоро сама в этом убедишься, - уже около двери.
– Уходи!
– слез не сдерживаю.
– Мы еще обязательно увидимся, любовь моя, - нахально подмигивает, выходя из кабинета.
– Не дай Бог, - шепчу в пустоту, еще не зная, что следующая наша встреча произойдет уже буквально на днях… при очень ужасных событиях.
На грани жизни и смерти.
Глава 6
Инна
«Инна Голубева, вы арестованы за убийство своего мужа - Клима Голубева».
«Куча свидетелей, которые слышали вашу грандиозную ссору. В номере сплошной бардак. Вы проснулись с лужей крови на кровати».
«Инна, а вы вообще в здравом уме? Сами же пару дней назад перевели бОльшую часть своего
«Инна Ивановна, сегодня был найден труп вашего мужа».
«Суд признает вас виновной по «Статье 105 УК РФ. Убийство» и приговаривает к двадцати пяти годам в женской колонии строго режима».
«Вы ошибаетесь. Я не виновна. Я его не убивала!»
«Покойтесь с миром, Инна Голубева!»
«Аааааа!»
Кричу. Беззвучно. Буквы застревают где-то в горле. Рта раскрыть не могу. Губы не шевелятся.
Тело как дерево. Ни одного движения. Перед глазами темно. Не понимаю, где я, что со мной. Паника нападает так внезапно, что ее острые ногти вонзаются в кожу.
Сердце бешено бьется. Мозг начинает подкидывать события прошлого.
Того, что случилось… не известно сколько времени.
«Нетттт!»
Снова ничего не слышу, словно уши заложило. Пытаюсь пошевелить хоть какой-то конечностью. Резкая, нестерпимая боль пронзает все тело. Такая сильная, что я вся горю в адском пламени. Медленно, но верно сгораю.
Огонь накрывает с головой. Охватывает одежду, кожу, даже до костей добирается. Словно целые куски плоти падают с оглушительным шлепком.
Плачу, но не ощущаю слез. Будто они куда-то впитываются. Вся плавлюсь. Душа на части рвется, распадается на мелкие осколки.
Мне кажется, будто надо мной сами демоны из преисподней столпились.
Они трогают, утаскивают на самое дно. Шепчутся мерзкими голосами. Шипят, смеются, издеваются.
«Нет, не трогайте меня. Не смейте».
Одно движение, резкое, неконтролируемое. Не могу сдержать громкого крика. Ора. Отчаянного, бешеного, дикого.
Мечусь как зверь в клетке. Хочу матом заорать, дать мне сдохнуть. Исчезнуть. Навсегда забыть о том, что я сейчас чувствую.
Как меня разрывает и снаружи, и внутри.
Сквозь пелену до меня доносятся какие-то посторонние звуки. Быстрые, непонятные.
– Инна… что с… Быстрее капельницу… Нет-нет, переверни… Она должна сама…
Странные фразы. Незнакомые голоса. Жутко страшно. Невыносимо больно.
Болит каждая моя клеточка. По-прежнему не могу пошевелиться.
Не могу говорить. В голове полная каша. Глаза ничего не видят.
Даже имени своего не могу вспомнить. Как будто кто-то повесил непроницаемую ткань на мои воспоминания.
Не знаю, сколько времени прошло. Сколько часов, дней или недель я провела между жизнью и смертью. То приходя в сознание, то снова его теряя от нестерпимой боли.
Ужасы, кошмары вспышками, как цвета в калейдоскопе сменяются один за другим. Яркие и мутные. Приносящие страх и полное опустошение. Невыносимое, темное, мрачное отчаяние. Режет по живому. Убивает мучительно, с неким извращенным удовольствием.
– Инна… Инна, ты меня слышишь?
Мужской приятный голос. Ласкающий слух. Зовет по имени. Неужели меня? Но как… что… Я же не знаю, кто я такая. Не знаю, что со мной. Почему… где… как…