Я тебе (не) принадлежу

Шевченко Юлия

Гляжу в одну точку, которая из-за влаги начинает терять свои очертания. Все плывет перед глазами, в ушах жутких шум. Голова раскалывается. Низ живота сводит болезненным спазмом.

Я не знаю, что мне делать. Как выпутаться из всего этого… недоразумения, в котором медленно, но верно разрушается моя жизнь.

Когда-то идеальная, совершенная жизнь дочери миллиардера. Пример для подражания теперь сломлен. Уничтожен. Полностью разбит.

«Вам нужно пойти на сделку с полицией».

Нужно пойти.

Пойти на сделку.

Сделка.

В мозгу словно заезженная пластинка. Кажется, как будто каждый предмет в комнате сияет этими словами. Подталкивая меня на самый страшный в мире выбор.

Сознаться в грехе, которого на мне нет.

Сделать так, как предлагает прокурор.

Очистить или очернить свою…

Вздрагиваю от мелодии смартфона. Вытираю слезы. Хлюпаю носом. Не хочу ни с кем говорить. Пусть все катятся к чертям. Да только звонок повторяется и повторяется.

Раз. Два. Три.

На четвертый все-таки поднимаю трубку. Номер незнакомый. Может просто кто-то не понимает, что ошибся.

– Алло, - тишина. Гробовая.
– Алло, - слышу по ту сторону тяжелое дыхание. Как у маньяка.
– Вы что-то хотели? Не молчите, - плохое предчувствие бежит мерзким холодком по спине.
– Знаете, это не смешно. Я кладу трубку. Вы меня… - готова покляться, что слышала смех. Мерзкий. Жуткий. В миг лишающий рассудка и приводящий в настоящий ужас.

Отбрасываю от себя телефон, словно ядовитую змею. Дрожу. Крупной, противной дрожью. Липкий ужас все внутри сковывает. Не понимаю, кто это был. Что от меня было нужно этому…

Снова звонок. На всю комнату. Чуть приподнимаюсь, чтобы на экран взглянуть. Тот же номер. Те же пугающие цифры.

– Хватит мне звонить! – кричу незнакомому человеку, тут же отключая телефон, падая на пол и заходясь громкими рыданиями.

На коленях, прижимая ладони к животу. Боль. Душевная. Разъедающая все внутренности похуже серной кислоты. Не дающая спокойно вздохнуть.

И ведь это я еще не знаю, что самое страшное ждет меня впереди.

Глава 5

Инна

– Инна Ивановна, сегодня был найден труп вашего мужа.

Как гром среди ясного неба. Несущий в себе разрушения.

Кажется, будто земля уходит у меня из-под ног, как будто кто-то тянет на самом дно. Лишь бы боль стала еще сильнее. Лишь бы я лишилась наконец-то главного. Свободы. Стала бы пленницей страшного, жуткого места на свете.

– Скоро французская полиция его как следует осмотрит и вышлит в Россию, - Павел Андреевич словно не понимает, как на меня подействовала эта информация.
– И хоть преступление произошло в Каннах, все расследование…

– Замолчите, - сжимаю покрепче стакан с красным как кровь гранатовым соком.

– … придется уговорить прокурора на…

– ЗАМОЛЧИТЕ!
– стакан трескает у меня в руке, мелкие осколки впиваются в ладонь все глубже и глубже. Не чувствую физической боли, только моральное опустошение и языки адского пламени, тянущиеся к моей безгрешной душе.
– Я хочу увидеть… увидеть… - не могу произнести мысли вслух.

Мне тяжело. Я раздавлена. Медленно погибаю.

Плакать хочется так сильно, что аж щиплет глаза. Пелена передо мной набирает обороты. Но уверенно стою на ногах, хотя и упираюсь ладонями в стол. С повреждённой руки падают на пол маленькие капли.

– Вам стоит обработать руку, - встает, но я взглядом пригвождаю его к месту.

– Я хочу поехать на опознание, - достаю из ящика аптечку и медленно начинаю обрабатывать руку.

– Нет, Инна Ивановна, - качает головой адвокат, поняв мои мотивы.
– Это исключено.

– Но почему?

– Вы находитесь под следствием. Вы главная подозреваемая. Да ни один полицейский не пропустит вас на опознание собственного мужа, - громко фыркает, устало потирая переносицу.
– У Клима есть дочь. Вот она и поедет в морг.

Холодок бежит по коже при упоминании Елизаветы. В ней еще недавно теплилась надежда, что такая сука как я не мола его убить. Я и сама так думала.

Что он жив, где-то ранен. Что его скоро найдут, а меня за покушение на жизнь богатого бизнесмена вышвырнут в самый захудалый уголок города. В злачный район.

– А я его жена и имею право… - с трудом сдерживаю рвущийся наружу гнев.

– Сейчас у вас нет никаких прав, - так грубо, что глаза от шока на лоб лезут.
– Не будьте дурой, Инна. Лучше согласитесь на сделку. Мы построим вашу защиту на самообороне. Вы же ссорились с Климом. Он орал на вас. Вполне мог поднять руку. Потом набросился на вас в пьяном состоянии, вот тут вы и схватили что-то тяжелое. Ударили его по голове. От совершенного испугались, убежали в комнату. А он, шатаясь, ушел вниз. Как видно на камерах отеля…

– Каких еще камерах?
– впервые слышу от Павла Андреевича о них.
– Почему вы мне раньше этого не сказали? Какого черта скрывали? Вы же мой адвокат, а ведете какую-то двойную игру.

– Побойтесь Бога, Инна, - обиженно морщится.
– Неужели, вы не помните, как я говорил вам о видеозаписях?
– вглядывается в мое уставшее лицо.
– У меня нет других целей, кроме как вас оправдать.

Мне от его слов не легче. Тут явно что-то не так. Понять не могу, что именно. Уже от всего голова начинает болеть. На виски постоянно давит. Стучит по ним отбойным молотком.

Вновь за таблетки хватаюсь. Они сейчас помогают немного расслабиться. Без них просто бы с ума сошла.

– Павел Андреевич, - пересохшими губами, ощущая в теле свинцовую тяжесть. Я так быстро сейчас устою.

– Инна, присядьте, - по-дружески сажает в кресло и накидывает на меня плед.
– Вы в последнее время сама не своя. На вас многое легло. Мысли путаются, - очерчивает пальцем в воздухе круг.
– Вчера вы пару минут вспоминали имя вашей домработницы.

Разве? Что-то такой эпизод не отразился в моем сознании. Кутаюсь в плед, ощущая жар и холод одновременно. Веки тяжелеют. Мне так сильно хочется спать, что с трудом держу глаза открытыми.