Я третий нанесла удар

Сломчинский Мацей

— Вот видите! — Паркер хлопнул в ладоши. — И вы, именно вы взрываетесь от возмущения, когда я говорю, что вы могли бы убить Айона! Ведь я имею право вас сейчас арестовать и еще не знаю, не сделаю ли этого, если… — он сделал паузу, — если вы не объясните мне, откуда взялось кровавое пятно на носке вашего левого ботинка. — Паркер наклонился и указательным пальцем дотронулся до ноги Гастингса. Алекс, который ни на секунду не спускал глаз с последнего, заметил, как его лицо покрыла смертельная бледность.

— Что? — спросил Гастингс. — Кровавое пятно?.. — Он закрыл глаза.

— Да, кровавое пятно. — Паркер выпрямился. С минуту они сидели молча. Потом Гастингс глянул вниз и задрожал.

— Что?.. Что вы собираетесь делать?.. Я… я не знаю, откуда…

— Собираюсь или отдать этот ботинок на химическую

экспертизу, а тогда, я убежден, она покажет на нем кровь Айона Драммонда, потеря которого так глубоко вас тронула. Вы окажетесь в тюрьме, и я не буду вам объяснять, что произойдет дальше. Или… вы признаетесь, откуда взялось это пятно, а тогда я либо поверю вам и вы останетесь здесь как подозреваемый, либо не поверю и вам будет предъявлено обвинение.

— Но я… вы просто не понимаете, что для человека с моим положением… в научном мире. Вы отдаете себе отчет?

— А вы отдаете себе отчет, уважаемый профессор, в том, что вы, гость в доме, в котором убили хозяина, человека, заслужившего от вас же хвалебную характеристику, что вы, ученый с мировым именем и человек, как я понял, заботящийся о своей репутации, утаили уже на первом допросе правду и таким образом помогли убийце, если, конечно, вы сами не являетесь им.

— Но я… Я повторяю, что не убивал Айона Драммонда. Клянусь вам!

— Уважаемый профессор Гастингс! Я прошу вас не вести себя как ребенок. Может, вместо этого найдете способ убедить нас, что являетесь человеком, клятва которого что-то значит. Пока вы нас оскорбительным образом обманули. Этим самым, что бы вы там не думали, стали сообщником убийцы.

— Но я… Повторяю вам, что я не убивал Айона.

— А лишь находились здесь в ночь убийства, не подняли тревогу и топтались по крови убитого! Какая чушь!

Гастингс вертел головой, как боксер, получающий удар за ударом, но старающийся любой ценой додержаться до конца и не потерять сознание. Глубоко вздохнул.

— Когда Филип Дэвис зашел ко мне за той тысячей фунтов, он выглядел так странно, что я засомневался, в здравом ли он уме. Поймите, несколько минут назад у меня побывал профессор Спарроу — с ним за час до этого я оговорил условия, на которых он перебирается в Штаты. Теперь же профессор явился с безумным выражением лица — оказывается, он изменил решение по совершенно неизвестным мне причинам. Потом заходит Филип Дэвис и неожиданно дает согласие, хватает чек, после чего исчезает с ним так быстро, словно банки работают по ночам. Я был удивлен… Представьте себе мое положение. Я чувствовал… понимал, что между ними что-то происходит, что-то, о чем я не знаю и что влияет на их решения… Дело казалось мне очень серьезным… Я не только ученый, но и совладелец большого концерна в промышленности искусственных материалов. Для нас важно собрать лучших ученых со всего мира. Не стыжусь этого. Я ставлю условия, предлагаю большое вознаграждение, и можно с этим соглашаться или нет. Драммонд сразу отклонил мое предложение, и это ни в малейшей степени не изменило моего отношения к нему. По-прежнему утверждаю, что мировая наука потеряла одного из самых крупных своих ученых. Если бы он жил дальше, то достиг бы огромных успехов… Но, что я хотел сказать?.. Да. Так вот, я остался в комнате один. В течение часа Спарроу, который сначала согласился, — отказался, а Дэвис, который сначала отказался, — согласился. Я не знал, что и думать о них и об их удивительных поступках. Посмотрел в окно. В кабинете Айона еще горел свет. Я решил заглянуть к нему под каким-нибудь предлогом и разузнать, что же произошло. Был уверен, что каким-то образом он влияет на то, что происходит с двумя учеными. К сожалению, я не ошибался, хотя влияние оказалось совершенно иным, чем можно было предположить. Во всяком случае, сказал сам себе, не случится ничего плохого, если я спущусь вниз якобы для последнего разговора перед отъездом — ведь уезжать мне приходилось очень рано — и попробую сориентироваться, как обстоят дела с Дэвисом и Спарроу. Спустился. Дверь была закрыта. Я знал, что в кабинет не стучат, поэтому тихо нажал ручку. Когда я вошел, то увидел Драммонда сидящего за столом, а затем рассмотрел и остальное… Подошел удостовериться, жив ли он и нужна ли помощь. Но он уже был холодный. Я три года изучал медицину как дополнительный предмет.

Сразу понял, что тут уже ничем не поможешь. Второй мыслью было то, что подозрение может пасть на меня. Вы ищете мотив убийства. Мне он тоже пришел в голову. Драммонд вспоминал о каком-то письме, которое будто бы пришло в английскую полицию, с предупреждением об угрозе со стороны неизвестных сил. Он тогда смеялся, но мне было сейчас не до смеха. Это я олицетворял интересы, противоположные тем, которым служили исследования Драммонда. Отступил к двери и вспомнил, что оставил на ручке отпечатки пальцев. Поэтому вытер обе ручки рукавом, а потом на цыпочках поднялся наверх и закрылся у себя в комнате. Быстро разделся и лег в постель, но еще не спал и точно знаю, когда Филип Дэвис подсунул мне чек под дверь. Перепугался тогда. Позже уже ничего не происходило, пока ко мне не постучал полицейский. То, что я сказал, — абсолютная правда.

— Да… — Паркер сел. — Когда вы вошли сюда?

— Может, в 12.10, а может, в 12.12? Мне трудно сказать, знаю лишь, что, выходя из комнаты, я посмотрел на часы — было где-то десять минут первого.

— И как долго вы находились здесь, в кабинете?

— Две, может, три минуты.

— То есть в 12.15 вы отсюда вышли?

— Видимо, да.

— Хорошо. Возвращайтесь в свою комнату, профессор. И прошу вас никуда отсюда не удаляться.

Гастингс встал. Он был все еще бледным.

— Надеюсь, вы не подозреваете меня в убийстве Айона? — с тревогой спросил он.

— Нет. — Паркер покачал головой. — Еще перед вашим приходом я знал, что вы не могли убить Айона Драммонда, но, вероятно, были здесь после убийства.

— Так вы знали! — Гастингс вышел, потирая ладонью большую лысину, на которой блестели капельки пота.

XV

«Ударила я дважды»

— А сейчас, к сожалению, мы должны поговорить с миссис Сарой Драммонд, — сказал Алекс. — Я не хотел бы присутствовать при этом. Все просто ужасно.

— Да, — вздохнул Паркер. — Мы должны поговорить с Сарой Драммонд, и я думаю, ты останешься. То, что убийца Айона все еще на свободе — гораздо более ужасно. — Посмотрел на часы. — Восемь утра. Девять часов назад Айон еще жил. И мог жить еще много лет… Я не уеду из этого дома без убийцы… Даже если какие-то дьявольские силы еще более запутают это дело. Но о чем речь, ведь я знаю, кто убил Айона Драммонда, точнее, знаю не я, знает полицейский во мне. Я мог бы уже сейчас выписать ордер на арест, и никто не смог бы оправдать лицо, на которого бы я указал. У нее одной нет алиби и есть мотив для убийства. У всех других или есть алиби, или нет причин для убийства. Как же все просто, как ясно! До того просто, что даже бессмысленно!

Алекс кивнул.

— Вот именно, — пробормотал, — так просто, что даже бессмысленно.

— Но не будем обращать на это внимание! — Паркер встал и принялся ходить по кабинету, держась на расстоянии от пустого кресла и кровавого пятна, уже почерневшего и впитавшегося в цветной рисунок ковра. — Видишь! Его кровь уже исчезает… превращается лишь в пятно на ковре. Позже отдадут ковер в чистку, и исчезнет его последний след. Не оставил детей, а жена оказалась неверной. Так проходит человеческая жизнь. Я не знаток театра, но существует ли более греческая трагедия? Вернется ли к нему жизнь потому, что мы — ты и я — знаем или догадываемся, кто его убил? Но он кого-то любил. Несмотря на все то, что мы знаем о ней, он ее любил. Поэтому мы должны отнестись к ней по-доброму. Он бы наверняка этого хотел. Был добрым. Может, даже простил бы ее, хоть это и сломало бы ему жизнь, если бы он остался жить. Джонс!

— Да, шеф! — Круглое лицо сержанта расплылось в улыбке.

— Что тебя так развеселило?

Джонс моментально стал серьезным и вытянулся в струнку.

— Ничего, шеф… Только мисс Сэндерс…

— Только у мисс Сэндерс премилые ямочки на щечках, да? Но вы прибыли сюда за счет королевской казны не для того, чтобы любоваться ямочками мисс Сэндерс. А мисс Сэндерс пусть займется своими делами, если они у нее вообще есть!

Через открытую дверь Алекс услышал тихий отзвук быстро удалявшихся шагов.