Я твой ужас и страх
Шрифт:
— Эй? Что ты делаешь? — донесся из-за спины внезапно обеспокоенный голос. — Зачем встала на подоконник? Ты не умеешь летать.
Он не понимал! Как забавно! Король Кошмаров не понимал, зачем люди становятся на подоконники. А ведь самому, наверное, только недавно хотелось выть от заточения. Как и ей. Только ее наказывали вечно без вины.
— Конечно… Было бы бессмысленно, если бы умела, — зло глянула на него Валерия, с явным злорадством превосходства: уж после смерти ему бы не удалось ее мучить, никому из них! Жаль, что люди только падают, жаль, что не умеют улететь сквозь облака прямо к луне, прочь от смрада.
— Значит, ты не выдержала все-таки мой страх. Я снова победил! Все люди устроены одинаково! — вновь торжествовал Король Кошмаров.
— Страх? Что такое страх? — оборачивалась с расширенными глазами Валерия. Она и правда больше не боялась, и черные тени за ее спиной все больше опадали, кажется, доводя до исступления побежденное зло.
— Ты ведь… хочешь выброситься наружу? — уточнил Бугимен, неопределенно рассматривая ее из мрака комнаты, точно огромный тощий кот-сфинкс.
— А тебя это тревожит? — безумно ухмылялась Валерия, ломая все барьеры. — Думаешь, я боюсь падения? Никаких эмоций… А если нет никаких чувств, нет бытия, нет любви, нет сожалений, сострадания, ничего нет… Совсем ничего! Пустота! — она восклицала в тишину улицы, но вскоре с ведьмовским спокойствием оборачивалась через плечо. — Остается только смерть. И она нестрашная, совершенно… Если нет и веры, то смерть не страшна, а жить нет смысла. Я потеряла веру… Просто так. Случайно. В суете. Суета съедает и страх, и любовь.
Она более уверенно встала на подоконник, лишь слегка держась за раму. Король Кошмаров не шевелился, но был явно сбит с толку, похоже, никто раньше не пытался избавиться от него таким способом.
Искал бы себе несломленных, не перебитых лопатой червячков. Видимо, после того, как вырвался из заточения, все еще скрывался, выбора особого не подвернулось. Или ему самому захотелось чего-то нового. Не удалось захватить мир, так решил отомстить одной ей. Как это напоминало многих ее бывших знакомых, фальшивых друзей, которые затерялись в хороводе будней. Они так часто вымещали свое плохое настроение на ней. Как же, Валерия добрая, Валерия потерпит. Но вот истончилась ее доброта, растрескалась, опала листвой.
— Страх сковывает, — прозвучал глухо голос Бугимена, он неуверенно стоял где-то в темноте, но тут же придумал новый план. — А что если… я хочу разгадать тебя прежде, чем ты прыгнешь.
— Я собираюсь умереть, — решительно отозвалась Валерия, высказала все, что так долго томило, о чем ей запрещали думать.
Но тут она глянула на улицу, вниз, в этот колодец, и слишком живо представила свое расплющенное тело на асфальте, в луже крови с размозженной головой. Не иначе Король Кошмаров постарался, насылая такие видения, отчего горло перехватило тошнотой отвращения. Валерия только болезненно горько засмеялась:
— Что ты делаешь? Опять твоя магия страха сковывает мое тело, и оно — о, жизнелюбивое зомби — отказывается прыгать?
Она дрожала, всем телом, ноги теперь подкашивались, а пальцы неуверенно скользили по оконной раме. Теперь она боялась спускаться с подоконника, точно забравшаяся на дерево кошка. Голова предательски кружилась. Оказывается, она боялась высоты. Еще немного — и она упадет, глупо и нелепо, не по своей воле, а так… от плохой координации движений.
Она инстинктивно, не глядя протянула дрожащую руку во тьму комнаты, туда, где маячило побежденное зло, которое на этот раз помешало осуществить ее план. В тот миг кто-то с силой дернул ее за запястье, буквально опрокидывая во мрак квартиры. Она практически упала обратно на разобранную кровать. Сердце бешено колотилось, она сидела, сцепив в замок руки, но отвечала непреклонно:
— Так и быть. Вот я снова на диване. Так лучше?
Она теперь злилась, наверное, на себя, на то, что все-таки поддалась воле Короля Кошмаров.
Впрочем, так ли страх всегда плох?
В этот раз, казалось, он оказался разумнее нее. Бугимен стоял напротив нее, скрестив руки, загораживая собой проем окна, а затем его неведомая сила захлопнула его, точно дверцу западни.
— Тебе стало страшно? — интересовался он. Снова его подопытная крыска реагировала не так, как следует; ждал, значит, когда она признает его превосходство над родом людским, но она лишь описала то, что с ней произошло:
— Да… Тело снова отказалось прыгать.
— Еще рано. Я так решил, — осклабился Король Кошмаров.
— У каждого здесь свои игры. Кто кого, — отвернулась Валерия, имея в виду не только участников этой микротрагедии в рамках одной холодной комнаты; но заинтересовалась, ухмыльнувшись: — Может, заключим пари?
Король Кошмаров оживился, наклоняясь поближе, заискивающе кивая:
— Пожалуй, интересно!
К тому времени уже первые лучи рассвета несмело пробивались через дым и смрад сотен туч. Сколько же тянулась эта пытка! Время потеряло стрелки и цифры, циферблат стек картиной Дали. Вдалеке уже меркла луна, отражалось гребнем зеленоватое солнце. Тучи на какое-то время рассеялись.
— Идет. До встречи, упырь, — отозвалась Валерия, когда поняла, что с наступлением рассвета Бугимен намерен уйти. На прощание он зловеще бросил:
— До скорой встречи, ненормальная. Но помни — страх всегда побеждает.
Комната очистилась от черного песка, однако Валерия точно знала, что темная субстанция ее мыслей все еще вьется над головой, просто закрылось иное зрение для ее созерцания.
«Что ж… Значит, играем, ужас и страх!» — подумала она, сжимая кулаки. А ставка в таких играх, как водится, жизнь. Или же что-то большее?
2. Но чей же страх?
Следующий скандал произошел через сутки, вечером, во время просмотра телевизора. Или это просто продолжился предыдущий, что более вероятно. Но в этот раз попало самой Валерии, незаслуженно, как и в большинстве случаев. Хотя это с чьей стороны посмотреть.
Крутили матч по боксу, очень неплохой, интересный, но кровавый. Рассеченные брови и скулы камера показывала намеренно крупным планом, как будто ничего другого не нашлось.
— Переключи! — попросила мать или вкрадчиво приказала. Она обращалась к отцу, который предпочитал футболу бокс и, кажется, втайне (да и открыто) жалел, что у него нет сына. Вдвоем они бы наверняка тренировались, наверняка ездили бы на соревнования от «вредной мамочки, которая держит мальчика у юбки». Но у него получилась только дочь, которая и танцевать-то толком не научилась, к большому сожалению своей безупречной матери. «Не ребенок, а сплошное расстройство!» — вот их совместный вердикт, негласный, но очевидный. Не удалось осуществить перенесенные на нее ожидания, их нереализованные мечты, поэтому она тоже не имела права на свою.
— Переключи! — процедила сквозь зубы мать, сминая край домашнего платья. — Я по-хорошему прошу.
— А мне нравится, — ответил нейтрально отец. Наверное, так он издевался, ведь ему ничего не стоило включить какой-нибудь нейтральный фильм, где и приключения, и обман любовной линии. Впрочем, по жанрам они никогда не совпадали, кому-то нравились исключительно боевики, кому-то только мелодрамы. Одна Валерия смотрела все, что под руку подворачивалось, лишь бы играли неплохо. Впрочем, все это бытовые мелочи, но почему-то из них вспыхивало настоящее пламя, когда дело доходило до выбора. Снова подобие семьи делились на два лагеря. Из мелочей складывалась обычная жизнь сотен таких же людей. Ничтожные проблемы на первый взгляд, корень которых крылся куда глубже.