Я твой ужас и страх
Шрифт:
Валерия неподвижно стояла возле зеркала, заламывая тонкие короткие пальцы, лишь раздумывая, перенеслось ли ее помешательство из снов в реальность галлюцинациями или все происходило наяву. Пожалуй, отрицать последнее более не удавалось ни при каком раскладе.
— Тебе так нужна моя тайна?
— Разумеется, — заискивающе оскалился собеседник, уточняя: — Чтобы сломать тебя.
— Тогда дождись ночи. Днем у меня дела, — почти властно отозвалась Валерия. Но Король Кошмаров навис над ней, увеличился в размерах, приподнятый на облаке черного песка почти до потолка, голос его резонировал так, что стекла дрожали:
— Похоже, ты так и не поняла, что я устанавливаю время наших встреч! Ты в моей власти! Подчинена мне.
«Мне бы еще придумать, что он посчитает тайной, из того, что я не рассказала», — рассуждала Валерия, понимая, в какую опасную игру вовлечена. Сама призвала своим отчаянием, сама притянула магнитом, вероятно, позволила освободиться из плена темных казематов. Значит, ей и предстояло все это теперь расхлебывать.
Днем она слишком рационально осознавала, в какой опасности оказалась. Не то что тогда, на грани срыва, на грани самоубийства. К тому же сила незваного гостя определенно росла, он питался ее страхом. И чтобы не оказаться в его власти, оставался единственный выход: не бояться, преодолевать себя.
— Если будешь преследовать меня круглые сутки, то… это будет по меньшей мере неприлично, — пожала плечами девушка, отвечая первое, что пришло в голову. Врать и манипулировать удавалось в этот раз исключительно плохо, словно сломалось что-то, не хватало подпитки энергией ночи.
В этот момент в кабинет постучали, ее зачем-то вызвали к завучу, она что-то снова перепутала в документах. Вот уж теперь предстоял другой страх, Королю Кошмаров, наверное, и не снилось. Все ничтожно в масштабе мировых проблем, но все вместе фантастически изматывало.
— Что ж! Значит, каждую ночь ты будешь наслаждаться моими кошмарами, — проговорил Король Кошмаров. Похоже, ни его, ни теней остальные не видели. Однако Валерия не сомневалась в относительной реальности его существования, ибо запах древесного пепла и ржавого металла не сумел бы подделать никто.
К счастью, ругали не так сильно, как обычно. Она уже практически привыкла, лишь нервно сжимала зубы и кивала с учтивостью японца. Только в голове что-то болезненно стучало где-то над левой бровью. Иногда кровь прорывалась, и тогда в глазах растекались красные прожилки, целые пятна, жгли, точно запорошило пылью.
Но на работе все равно легче, там заслуженно за какие-то мелкие провинности бранят. Хотя если бы захотели устроить «кровавую баню», то нашли бы и несуществующие. Зато дома вечная лотерея, где прав, где виноват. Обычно все не так.
«Все заканчивается, все проходит», — такую установку давала себе Валерия каждый раз на работе, лишь приходя домой разубеждалась в ней, потому что там ничего не заканчивалось. Возможно, она сумела бы уйти от родителей, но их ссоры все равно приходили бы к ней так или иначе.
Не бежать же в другой город. Порой это равносильно полету на Луну, непонятно даже, с чего начинать. Валерия не причисляла себя к импульсивным особам, которые готовы броситься в неизвестность. Там слишком много опасностей… Если уж бросаться, то с кем-то. А у нее только личное привидение оказывалось неизменно рядом.
Он изматывал и выпивал. Он, наверное, ожидал, когда она бросится оземь, склонится перед ним, признает победу. Или растворится, отдавая себя на волю черного песка. Но Валерия вела игру со стороны своего собственного отчаяния и разочарованности в мире.
Когда пришла с работы, то не собиралась долго оставаться в своей комнате. Что-то давило… Этот несобранный диван, эти раскиданные листы. И правда: слишком много исписанной бумаги среди бледно-бежевых шкафов и ящиков. Она собрала ее всю и решительно вынесла на улицу, не разбирая толком, что там — физика, биология, литература. Кое-что еще со школы, но большая часть уже из университета.
На этот раз она устроила почти ритуальное аутодафе своим институтским конспектам. Все равно они не пригождались в жизни. А сколько времени ушло на их создание! Сколько книг пришлось перелопатить, чтобы перенести в тетрадь по требованию преподавателя множество очень мудрых истин от ученых мужей.
Теперь Валерия решила сжечь их, выйдя на пустырь теплотрассы, где соседи выгуливали собак. Зажигалки у нее не нашлось, так как она никогда не курила, даже не пробовала. По клубам-дискотекам не ходила, «идеальной» дочери такое не прощается, только один раз в институте осталась на Новый Год, но там ничего крепче энергетиков не подавали. Там еще парень бесился в костюме смерти, который у него остался с Хеллоуина. А потом другой предложил ей заняться кое-чем в любом укромном уголке, стоило только отойти от стайки сокурсниц, показаться потерянной и отстраненной. Вроде разговорились, но такая поспешность внушили только устойчивое отвращение. Такая уж ее судьба: любить тех, кто безответен и привлекать тех, кто безразличен ей. Похожие ситуации повторялись раза три, потом она просто научилась почти прятаться от людей. Какие уж тут дискотеки и зажигалки.
Так что она тайком взяла спички с кухни, складывая аккуратный костерок на снегу. Наверное, так она боролась со стрессом, в который раз вспоминая и анализируя, что, собственно, содержится столь пугающего в Короле Кошмаров. Ей нравилось разбирать по винтикам и мельчайшим деталям свой пронизывающий страх.
Вот его лицо — ничего необычного, просто серая кожа и клыки, но встречались образцы и покруче, особенно, на готик-металл сцене. Вот его слуги, как оказалось, почти безобидные для нее. Вот черный песок… Да, все дело в нем. Он окутывал их обоих. Значит, терзал не Бугимен, а собственный страх, пугала собственная темная сущность. Пожалуй, они оба боялись чего-то в себе.
«Это испытание. Его надо преодолеть. И я знаю, что есть ключ. Это загадка», — успокаивала себя Валерия, глядя на медленно разгоравшийся костерок. Казалось, языки пламени, отсвечивающие в серых сумерках, вновь сложились в разрастающуюся тень с острыми очертаниями волос, точно гребень древней рептилии, дилофозавра.
Когда-то в детстве Валерия увлекалась немного палеонтологией, но вновь ее предупредили: «Ты что, собираешься копаться в земле в поисках скелетов? Нет-нет, это не для тебя». От воспоминаний во рту появился неприятный привкус, притом то ли средства для мытья посуды, то ли вообще стирального порошка, точно ее отмывали и отбеливали, как тарелку или белье, на протяжении всей жизни, не оставляя ни одного пятнышка, никаких альтернативных путей. Теперь только эта роковая встреча с побежденным злом внесла свои коррективы. Да, пожалуй, на дилофозавра он был очень похож: волосы острые, как гребень; зубы тоже острые, ноздри узкие и хищно приподнятые, глаза почти рептилии, хоть более выразительные. И лапы загребущие, не как у тираннозавра.