Я твоя
Шрифт:
Дестина вдруг подумала, что с ней происходит нечто странное. Она ведь не хочет никаких отношений с этим мужчиной, она кроме всяких шуток боится сближаться с ним. Не говоря уже о том, что у нее теперь появился любовник. Так почему же ей так хочется, чтобы он относился к ней как-то по-особенному? Зачем она бросает ему в лицо какие-то оскорбления, пытаясь его задеть и заставить быть с ней откровенной? И почему ей вдруг стало плевать на возможные последствия?
Она уже без всяких эмоций смотрела на Ксеара, когда он шел к ней. Дестина была уверена, что он идет ее удалять. Она объективно
Айи подошел и... просто сел в соседнее кресло, повернувшись к ней и подперев щеку кулаком.
– Пойдем в седьмой?
– предложил он внезапно.
– А ты меня разве не выгонишь?
– опешила она. И даже рот, кажется, раскрыла.
– Пока не собирался.
Дестина медленно кивнула, облизнув губы:
– Почему ты не позволил Яльсикару меня забрать? Мне казалось, это ты отдал приказ об аресте, - бросила она, поджав губы.
– Это я. Но теперь ты свободна.
– Как это щедро…
– Но я хотел бы серьезно поговорить с тобой.
– Сначала ответь мне – ты арестовал меня, чтобы отомстить? Ты хотел меня унизить?
Задав этот вопрос, Дестина почувствовала такую жалость к самой себе, что ее горло даже перехватило на последнем слове. Она посмотрела в глаза, чтобы поймать, заметить его смятение, но в темных глазах Айи мелькнуло только удивление, а потом его лицо затвердело, и между бровей залегла складка:
– Дес, я ничем этого не заслужил. Не смей больше меня оскорблять, - жестко сказал он, стиснув челюсти. У нее даже дыхание перехватило от его жесткости, но через секунду она ответила таким же яростным взглядом и тихо спросила:
– А то - что?
Ксеар встал.
– Уходи, Дестина. Бога ради, уйди куда-нибудь подальше и не показывайся мне на глаза в ближайшие дни. Я уже и правда близок к тому, чтобы тебя удалить.
29.
Маленький фонтанчик весь искрился, каменная влажная подставка поблескивала. Кая смотрела, как крохотные капельки стекают по ней, собираясь воедино, становятся больше, а потом скатываются вниз, сливаясь, собираясь крохотным озерцом. У нее уже не было сил плакать, только горло болезненно схватывало при каждой мысли о том, что вот-вот ее опекуну позвонят, и их вызовут к Ксеару, и тогда... Она пошевелилась, плетеное кресло скрипнуло.
– Как ты?
– спросил Касиан. Он сидел рядом, в таком же кресле. В ее крохотном садике их было всего два.
– Никак, - сердито ответила Кая. Нашел, что спрашивать.
После разговора с Ксеаром он только об этом и спрашивал. А она вообще не хотела его видеть. Когда она увидела его глаза, и поняла, что он уже все знает, что ему все про нее рассказали, Кая поняла, что она больше никогда не хочет его видеть. Что если он только заговорит с ней об этом, хотя бы когда-нибудь, она просто умрет от стыда. И чего он пристал к ней? Летел бы к себе домой. Ее все равно теперь в восьмой выставят, а для этого мира она умрет. Мертвым не нужен опекун. Конечно, она вернется, через три с половиной года. Но он уже и забудет, как
– Хочешь поесть?
– Нет.
– Кая.
– Я ничего не хочу, Касиан. Вообще ничего, - она вскочила, почти крича на него, и он встал.
– Пожалуйста, улетай.
– Я не могу, я должен быть с тобой.
– Тогда оставь меня в покое хотя бы, - снова закричала она, срывая на нем все зло, которое накопилось в ней за последние часы. Всю боль, всю обиду от несправедливости того, что с ней случилось. Что всегда с ней случалось в ее мерзкой жизни.
Она ждала, что он начнет кричать в ответ, и тогда она сможет наговорить каких-нибудь гадостей, и, может быть, ей станет легче. Или просто уйдет. Но Касиан почему-то не стал кричать и не ушел. Он шагнул к ней и обнял.
– Успокойся. Все будет хорошо. Я не верю, что Ксеар тебя выгонит.
– Так долго, Касиан... так долго, - внезапно заплакала Кая, почувствовав, что нервы не выдерживают мучительного ожидания решения Айи. Теперь, когда Касиан держал ее, стало немного легче, но она почувствовала себя очень слабой. Ее нос уткнулся в его рубашку, которая почему-то стала мокрой... ах, да, потому что она плачет.
– Потерпи немножко. Все будет хорошо, слышишь?
– Он с тобой ведь говорил?
– Да.
– Что ты ему сказал?
– А как ты думаешь? Я сказал ему, что ты умная и взрослая. И я считаю, что ты должна остаться.
– Правда?
– Конечно.
– Спасибо.
– Потерпи немного, - он погладил ее по спине.
Касиан еще что-то хотел сказать, но тут зазвонил его коммуникатор, и они оба замерли. Он медленно вынул его из кармана.
– Касиан?
– Да.
– Это Айи. Ваша подопечная остается.
Он почувствовал такое облегчение, что едва не рухнул.
– Спасибо, - выдохнул он.
– Но ближайшие четыре года у нее будет особый режим опеки. Вы хотите оставаться ее опекуном?
– Да.
– Тогда через полчаса вас ждет в Ксеариате психолог для беседы, вместе с Каей. Там же получите все инструкции. И еще одно, Касиан.
– Слушаю, - сказал он, так как Ксеар сделал длинную паузу.
– Никаких разговоров по поводу произошедшего. Возраст Каи должен оставаться тайной для всех.
– Понятно.
– Удачи.
Касиан сунул коммуникатор за пояс и посмотрел на Каю.
– Ты остаешься.
Девушка покачнулась, и он едва успел поймать ее, когда она упала в обморок.
30.
Альбумена и Яльсикар появились в приемной почти одновременно и едва не столкнулись в одной точке. Бьякка проворно отпрыгнул и недовольно воззрился на повелительницу стихии:
– Ты почему не ко входу переносишься?
– А ты почему?
– огрызнулась Альбумена.
– А мне лень, - нахально улыбнулся Яльсикар, и она вдруг замерла, увидев нечто новое во взгляде старого знакомого, которого, казалось, знала вдоль и поперек.