Я угнала его машину
Шрифт:
– Я привыкла так думать.
– Но, дай-ка угадаю, теперь ты считаешь, что это все было лишь в твоей голове, и ты скажешь, что я слишком остро реагирую на это. И ты уверена, что мои родители любили нас обоих одинаково, - ворчит он, говоря мне, что определённо слышал такое прежде.
– Нет, я не собираюсь этого говорить. У меня ощущение, что она действительно была их любимицей. Или, по крайней мере, нашей мамы. Папа сбежал, когда я была маленькой. Я не особо его помню.
Я, по-видимому,
– Я знаю, что ты не хочешь возвращаться к своему брату, и я так же не могу сказать, что мне хочется везти тебя туда, в этот захудалый район. Но я не могу позволить оставаться тебе рядом со мной ещё дольше. У меня уже есть одна серьёзная проблема, и если к ней добавить похищение, то моя жизнь однозначно не станет проще.
– Ты в беде? – он, кажется, взбодрился этим, на мгновенье забывая, что пытается уговорить меня не возвращать его брату.
– Можно сказать и так, – я едва сдерживаю фырканье.
В беде - это еще мягко сказано. В ответ на мои слова – тишина. Мне становится любопытно, о чем раздумывает Ван. Не то, чтобы это имеет значения. Ещё нужно разобраться, как вернуться на ту парковку, и раз уж я незнакома с этой местностью, надежды на успех у меня немного.
– Ты не похожа на угонщицу, - наконец, говорит он, возвращаясь к осторожному разглядыванию меня. – Хотя твоя одежда грязная.
Его наблюдение меня смущает. Находясь три дня в бегах, я не имела возможности сменить одежду. Едва была возможность поспать или поесть.
– У меня всего лишь небольшие неприятности. Ничего, о чем бы стоило беспокоиться, - предприняла я попытку уверить мальчишку. Сама я в это не верю, так что сомневаюсь, что это прозвучало убедительно.
– Зачем тебе потребовалось угонять эту машину? – настаивает он.
Потому что я в серьёзной беде. Потому что я не могу довериться людям, которым должна бы. Потому что, если меня поймают, уверена, за этим вскоре последует моя смерть.
Я ничего из этого не говорю ему. Вместо этого, я смотрю на часы на панели управления, чтобы увидеть - уже около восьми вечера. Вскоре будет темным-темно. Сколько времени ещё пройдёт, прежде чем Зандер заметит, что его машина с братом пропала? Что, если он прямо сейчас на парковке, полностью обезумевший?
– Я взяла эту машину, потому что кое-кто преследует меня, - бормочу я. Когда его глаза зажигаются любопытством, я быстро пресекаю это. Мне не следует ничего говорить. – Как на счёт того, чтобы послушать мою историю после разговора с твоим братом? Если он заметил, что ты пропал, тогда мне нужно убедиться, что он не вызвал полицию.
– Зандер может помочь тебе с твоей проблемой, - уверенно предлагает Ван, кивая, словно подтверждая свои собственные слова.
-
– Он управляет своим сыскным бизнесом. Уже несколько лет, – скрытая гордость прорывается в его голосе.
– О, правда? И он работает над делом, где подозреваемый посещает стрип-клуб? – ехидно спрашиваю.
– Что? Ты имеешь в виду место через дорогу? С чего бы ему быть там? – Ван звучит совершенно сконфуженным.
– Что ты имеешь в виду? – я начинаю немного нервничать. – Если он не там, тогда где же?
– Работает в своём офисе, – тон Вана звучит так, будто он хочет добавить еще "конечно же".
– В его офисе? – мои глаза расширяются, когда до меня доходит смысл.
– Да, перед парковкой, с которой ты меня забрала.
Это подразумевает похищение, что мне определенно не нравится. Но кто же я теперь? Угонщица и похитительница?
– Но весь свет был выключен, - я принимаюсь спорить. Ни в одном из этих зданий не было признаков жизни, чтобы предположить, что я все неправильно поняла. То место было мертвым, и машина выглядела пустой. Оставить ребёнка одного в плохом районе должно так же плохо расцениваться, верно?
– Они выключают передний свет, когда Саша уходит. Она работает на ресепшене. А офис Зандера сзади. Ему пришлось вернуться, чтобы переговорить с клиентом и получить какие-то бумаги или что-то в этом роде, - растягивает слова Ван. Очевидно, эти новости необычайно утомляют его.
– Тогда почему ты не делаешь свою домашнюю работу там?
Он пожимает плечами, больше не смотря на меня. Больше всего его сейчас интересуют собственные руки на коленях. Ладно, очевидно щепетильная тема.
– Дерьмо, - шиплю я. Затем, осознав, что это ругательство, быстро добавляю к нему “vers”. [Shit – дерьмо, shivers–мурашки – прим. переводчика]. Судя по улыбке Вана, я не смогла его одурачить.
Забыв про слетевшее ругательство, я раздумываю над тем, что значат слова Вана. Я приняла всю эту ситуацию неправильно с самого начала.
– Дай мне, пожалуйста, телефон, если он у тебя есть.
Парнишка кивает, отстегивая ремень безопасности, чтобы поискать в рюкзаке, который я закинула на заднее сидение. Найдя, передает мне.
Припарковавшись и все ещё не имея ни малейшего понятия о том, где мы находимся, возвращаю ему телефон для разблокировки.
– Можешь набрать номер брата? Хочу поговорить с ним.
Когда он передает телефон мне, на экране я вижу имя, и это не Зандер, как предположительно должно быть, а… Придурок.
Не очень хорошее начало.
– Мне, возможно, понадобиться карта, чтобы отвезти тебя назад, - бормочу я, нажав «соединить» и приложив телефон к уху. Громкость музыки приходится убавить практически до нуля.