Я верю: ты меня слышишь
Шрифт:
Значит, скоро она уйдет. Непонятно куда. Непонятно зачем. Уйдет подвергать себя опасности.
— Я надеюсь, писать нам хоть будете? — слова слетели с языка прежде, чем я подумал. Видно, этот вопрос подсознательно мучил меня все это время. Сможем ли мы поддерживать связь?
— Нет, — тихонечко ответила Гермиона, глядя на меня своими огромными, полными печали глазами. — Нам нельзя будет выдавать свое местоположение, ведь когда мы не вернемся в Хогвартс, нас объявят в розыск.
***
Той ночью я никак не мог уснуть, пытаясь
Мой взгляд скользил по комнате, в голове мелькали какие-то образы, которые никак не складывались в окончательное решение… Как вдруг сквозь тишину прорвался треск радиоприемника. Громкий, нудный голос завел речь про новые реформы образования. Да, ночь — самое лучшее время для подобных объявлений. И что за идиоты сидят в Министерстве? Впрочем, я был благодарен неожиданному выступлению, ведь именно оно натолкнуло меня на гениальную мысль, которая теперь являлась смыслом моей жизни, которая теперь стала моим спасением.
Я даже не сомневался, что в этой войне Темный Лорд приберет к рукам Министерство Магии, а мы, Орден Феникса, превратимся в оппозиционеров. А значит, нам нужно будет как-то поддерживать боевой дух тех, кто будет сражаться вместе с нами против тирана. Нужно будет давать информацию, рассказывать о последних новостях, событиях. Хм… даже не сомневался, что Лавгуды будут этим заниматься на страницах «Придиры». Вот кому закон не писан! А я… а мы с Джорджем можем организовать передачу. Кому как ни нам, двум главным весельчакам, вселять в сердца окружающих радость и надежду?
Мне даже как-то полегчало. Будто с души упал тяжелый, неподъемный булыжник. Да, это будет странная, односторонняя связь, ведь я не буду знать, где Гермиона находится, все ли с ней в порядке, я не буду слышать ее голоса. Но каждый раз, ведя передачу, я буду надеяться и верить, что она меня слушает. Я буду представлять, что Гермиона рядом.
***
За день до свадьбы я нашел Гермиону в столовой. Я рассказал ей о своем безумном плане, протягивая маленький радиоприемник: надеялся, что она без лишних вопросов примет его. Так и случилось.
В одной руке Гермиона держала радиоприемник, прижимая его к груди, а второй… она вдруг обвила мою шею и, приподнявшись на цыпочки, нашла поцелуем мои губы: нежным, тягучим… От него так и веяло болью и разлукой. Я тут же зарылся пальцами обеих рук в ее волосах, углубляя поцелуй. Внутри все орало от отчаяния и безысходности. Мы справимся. Мы все переживем. Мы победим. И только почувствовав у себя на губах привкус соли, я осознал, что Гермиона плачет.
Утирая подушечками больших пальцев медленно катящиеся слезинки по нежным щекам, я чувствовал себя счастливчиком. Целует меня и плачет. Значит, Гермиона испытывает то же самое, что и я…
Мы стояли обнявшись: Гермиона уткнулась носом мне в грудь, ее хрупкие плечи дрожали от горьких, беззвучных слез, а я… я прижимался подбородком к кудрявой
Наше единение прервал громкий, взволнованный голос мамы: ей понадобилась помощь в саду…
Гермиона мигом отстранилась, но, прежде чем уйти, нежно коснулась своими губами моих…
========== Глава 5 ==========
В ту ночь я не спал: то ли из-за отсутствия Джорджа, который именно сегодня уехал к Кэти, чтобы прибыть завтра вместе с ней на праздник, то ли из-за своих гнетущих мыслей. Закинув руки за голову, я не мигая смотрел в потолок. Завтра наш последний совместный день. Ведь на следующее утро после свадьбы трое друзей собирались уйти. И все… неизвестность.
Тихий стук в дверь меня практически оглушил. Подскочив с кровати, я во все глаза уставился на несмелый луч света, ворвавшийся в мою комнату…
Сердце предательски колотилось где-то в районе шеи. Дыхание стало рваным, я будто не мог полноценно вздохнуть. Внизу живота притаилось странное, сладостное томление.
Я знал, что это она. Откуда? Сам не пойму…
Тонкий девичий силуэт прошмыгнул в комнату, плотно закрывая за собой дверь. Взмах руки и тихий шепот — Гермиона наложила на комнату запирающие и заглушающие чары. Я сглотнул:
— Гермиона… — только и смог вымолвить.
Голос не слушался. Хваленое красноречие опять подвело. Такое бывает только рядом с ней.
Она быстро сократила разделяющее нас расстояние и, обвив руками мою шею, тихо выдохнула в мои сомкнутые губы:
— Фред…
И не нужно было лишних вопросов, не нужно было лишних объяснений. Все и так понятно. Нам было жизненно необходимо остаться наедине. Мы хотели этой близости. Мы давно жаждали эту ночь.
Гермиона ласково провела языком по моим губам, прикоснулась поцелуем к уголку рта, аккуратно прикусила нижнюю губу, слегка оттягивая ее своими острыми зубками. А игривый язык прошелся лаской по саднящему местечку, пуская по телу такую волну желания, что я только и смог, что с хриплым, утробным рыком накрыть ее губы своими, настойчиво, даже грубо преодолевая языком разделяющий нас барьер.
Толкнул Гермиону к стене, практически впечатывая ее хрупкое тело в теплое дерево. Пока наши языки неистово боролись друг с другом, мои руки жили своей жизнью. Одной обвил ее тонюсенькую талию, а второй накрыл округлое бедро. Медленно скользнул ладонью вверх… Гермиона тут же прогнулась, тихонько постанывая мне в рот, и я, воспользовавшись ее действиями, переместил ладони на крепкие, округлые полушария, обтянутые плотной джинсовой тканью. Не разрывая поцелуя, подхватил ее под ягодицы и, приподняв над собой, еще сильнее вжал в стену. Гермиона крепче вцепилась своими пальчиками мне в плечи, а ножками обвила бедра, стараясь удержаться.