Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь
Шрифт:
Снарр говорил со мной как с равной, и оттого было куда более стыдно за свою недалекость, чем если бы он позволил себе снисходительность.
– Скажу больше – даже если в моих руках будет вся магия империи, а за спиной – лучшие наемники, нельзя войти в зал советов широким шагом и смести все на своем пути. Это и приведет к войне. Каждый лорд потянет за собой свою часть лоскутного одеяла, ныне единые солдаты встанут под разными флагами. Узел нельзя рубить, его надо распутывать.
– И его никак не распутать без вмешательства… в естественный процесс? – признаться, эльф взял за привычку меня впечатлять. Ему бы на трибунах ораторствовать.
– Нет.
– То-то я и вижу!
– Милая моя девочка, – в изумрудных глазах блеснули задор и насмешка, а мне предельно ярко вспомнилась наша беседа в парке, когда он сорвал месть Лайзиенне. И прикосновение его руки к моей щеке… Так, что кожа прямо сейчас начала гореть, – говори, что тебя смущает.
– Твое якобы желание сплотиться с лояльными к людям, – проговорила я, стараясь не думать о второй вещи, смущающей не меньше первой, – в чем твоя выгода?
– Всего лишь хочу, чтобы моя раса не исчезла с лица Ниариса, – на его лице не дрогнул ни один мускул, – Вас много, и однажды может статься так, что вы пойдете на Селестар. Я не могу этого допустить.
Хм. Звучало правдоподобно. Эльф не превозносил благородство, что совсем не вязалось бы с его шантажом, а открыто говорил о своих интересах. И определенно в его словах было зерно истины. Но что, если клубок запутается еще сильнее? Так, что рубить придется несколько узлов?
– Пожалуй, с тебя достаточно, – снарр поднялся из-за стола и подал руку, – идем, верну тебя домой. И подумай, хочешь ли ты лучшей судьбы не только для себя – для своего народа.
В голове отчаянно зазвенело.
– Подожди!
– Да, Сайерона? – от обертонов его голоса я была готова полюбить свое эльфийское имя, – что-то не так?
– Почему я? – вырвался на волю давно мучавший вопрос. Отчасти ответ на него был – мать-грифонша не выносит мужской энергетики, но ведь я отнюдь не единственная студентка, – ты мог бы поманить ту же Лайзу, например… Любая достала бы для тебя яйцо и даже расписала, как на праздник жизни. Не тратил бы время на лекции и убеждения.
– Все просто, – он ошеломительно улыбнулся, – у твоей Лайзы сноровки не хватит. Как и у всех остальных.
***
Эльф оставил меня на площади – той самой, куда вывела арка с Арены. На вопрос, почему переместил именно туда, он пояснил, что площадь как точка приема втрое экономит энергию кристалла. Ну да и гхар с ней. Снарр исчез в новой вспышке, привлекая внимание прогуливающихся, и я добрела до кованой скамьи с орнаментом циклонии – символом бывшей императорской власти. Красивый маленький цветок, нежнее цветущей вишни, вот только края лепестков заостренные, как шипы, и такие же колючие. Помню, в детстве поранилась о такой, когда из чистого любопытства лезла через увитый циклонией забор в среднем городе. В нижнем она не росла и с тех пор всегда ассоциировалась с богатыми домами.
Откинувшись на покатую спинку, я прикрыла глаза, ощущая себя не двадцатилетней, а по меньшей мере ровесницей моего знакомого эльфа. Тень большого клена укрывала естественным шатром, защищая от яркого снартарийского солнца и от посторонних глаз. Можно было спокойно поразмыслить обо всем, что поведал снарр.
Начнем с информации о нем самом. Ничего нельзя проверить, а значит и верить пока не стоит. Тем более имя он скрывает. Знаем только то, что он глава рода, один из «теневиков», затеявший глобальный переворот вместо обычной предвыборной борьбы. Предыдущие выборы я не помнила из-за малого возраста, но деда как-то рассказывал, что все приближенные ко двору – мелкое дворянство, старшины цехов и главы гильдий – в определенный день приходили в храм и опускали монетку в непрозрачный сосуд с гербом кандидата. Сосудов было тридцать два, выданных монет – двенадцать. По большей части лотерея, но каждый всячески стремился склонить народ на свою сторону. Когда кампания начиналась, под флагом того или иного рода проходил парад увеселительных действ – турниры, ярмарки, представления, на которые съезжалась вся империя. От пятилетней меня в памяти запечатлелся пестрый калейдоскоп красивых одежд, иллюзорные бабочки и вкус мятного пряника. Каждый стремился перещеголять соперника в роскоши и расточительстве… это и сказывалось на казне, о чем толковал деда.
Итак, вернемся к снарру. Фил, гхар его за пятку. Не мог придумать нормальное эльфийское имя, или честь не позволила? Как я уже убедилась, по отношению к своим у него имеются определенные принципы, а вот к людям… Хорошая причина не доверять. Однако, его доводы были разумны, этого я отрицать не могла. Скажи он, что хочет перебить всех, как свиней, и провозгласить себя единственным владыкой, я бежала бы подальше от такого безумца. Он прав, империя слишком велика, чтобы подмять под себя трон и не встретить сопротивления. Жертв не хочет, это давало еще одно очко в пользу снарра. А что, если мы и правда станем жить лучше?
Поломав голову над этой дилеммой с полчаса, я не нашла лучшего решения, как пойти к ближайшему колодцу гаданий. Таковой имелся на каждой площади. Никогда не верила в его правдивость, но мне был необходим хоть какой-то совет.
Мраморная беседка с округлым куполом, пропускающим свет ровно посередине – прямиком над колодцем, обнаружилась быстро. На уровне пояса была вырезана ниша, в которой всегда лежали обтесанные деревянные прутики – кидаешь такой в воду (обязательно через плечо), и если всплывет, то ответ на твой вопрос положительный. Ежели потонет – то и так ясно.
Неловкими пальцами я взяла прутик, растревожив аккуратную горку – очевидно, с самого утра посетителей не было, или было мало. Нишу наполняли на рассвете.
Левой рукой я бросила медную монетку – в знак почтения богу Солнца. Толща илистой воды лениво всколыхнулась и забрала подношение. Я крепче сжала прут. Только бы его не забрали так же…
«Нужно ли идти за яйцом?»
Сердце забилось пугливым зайцем. Ей-богу, словно от глупого колодца зависит моя жизнь. А жить хотелось. Так хотелось верить, что снарр говорит правду.
Я медленно развернулась, готовая бросить прут и узнать ответ – каким бы он ни был. Замах. Всплеск. Вздох.
Обернулась. Ветка лежала на воде и не собиралась отправляться на дно. Выдохнула. Но надо проверить – так сказать, закрепить результат. Я полезла в карман за второй монеткой. Что, во имя Солнца…?! На ладони лежало чистейшее золото. Да у нас с дедой даже серебрушки нечасто водились, а тут настоящий золотой, блестящий всеми гранями барельефа Селестара…
Я быстро осмотрелась по сторонам. В нижнем городе любили практиковать «подкидон»– в карман жертве подкладывали деньги, драгоценности, что угодно, а потом обвиняли в краже и требовали в два раза больше. Если отдать долг было нечем, его записывали в городскую долговую книгу, бывало что и на пожизненную выплату.