Ягайло - князь Литовский
Шрифт:
— Чего тебе? — Недовольно спросил маршал.
— Литовцы приближаются к замку! — Выпалил комтур.
— Кто такие? Может жемайтийцы из отряда Витовта?
— Не похоже. Они окружают наш замок со всех сторон, а войску нашего союзника незачем это делать.
— Дьявол их разберет, этих литовцев! Они и сами не знают, что может взбрести им в голову через день.
— Так что же делать, маршал?
— Брат Энгельгардт, не пытайся казаться глупее, чем есть на самом деле. Разве ты вчера родился, и не знаешь, что делать, если к городу приближается враг? — Злобно промолвил маршал и сорвался на крик. — Дадут мне, в конце концов, сегодня позавтракать!?
Верный пес, видя, что его хозяин злится, решил его поддержать. Он повернул мордочку в сторону пришельца и угрожающе зарычал.
— Так я пойду готовить замок к обороне. — Принял решение Энгельгардт фон Ротенштейн.
— Иди. — Произнес маршал и добавил примирительно. — Через четверть часа я тоже выйду на стены.
"Пропади ты пропадом со своим проклятым псом", — выругался про себя комтур, едва вышел из комнаты.
Великий маршал неторопливо продолжил трапезу. Однако, несмотря на хладнокровие, визит Ротенштейна его взволновал и, соответственно, в это утро безнадежно испортил аппетит.
Когда Куно фон Хаттенштейн, облаченный в покрытые благородным металлом доспехи, с длинными павлиньими перьями на шлеме вышел на смотровую площадку, войско литовцев уже окружило крепость с трех сторон. С четвертой стороны неторопливо нес свои воды Неман. Орденский полководец сразу же определил, что у осаждающих для штурма мало войска и совершенно отсутствуют осадные орудия. Это несколько успокоило его.
— Узнали чье это войско? — Спросил он стоящего рядом комтура Рагнеты.
— Витовта. — Ответил тот. — А вот и сам изменник. — Комтур указал на приближающегося к стенам воина в сопровождении пятерых товарищей.
Остановившись на довольно почтительном расстоянии, литовский князь крикнул:
— Маршал Куно фон Хаттенштейн, если слышишь меня, отзовись!
— Слышу тебя, Виганд. — Отозвался громовым басом из-под забрала Хаттенштейн. — А теперь поясни, что значат эти толпы жемайтийцев, окружившие со всех сторон Риттерсвердер?
— Во-первых, маршал, не называй меня больше Вигандом, ибо я отказался от католичества и от имени, данного мне при крещении в вашу веру.
— Бог тебя покарает за это! — Прогремел маршал.
— Во-вторых, — продолжил Витовт, — я выхожу из твоего повиновения и объявляю войну Тевтонскому ордену. Два замка, построенные на литовской земле, уже пали, теперь настал черед Риттерсвердера.
— Ну, предположим, что этот орешек не по зубам для жемайтийцев, вооруженных сулицами да заостренными кольями. — Заметил маршал. — Но я хочу знать, что заставило союзника вероломно изменить Ордену, хотя он облагодетельствовал тебя и обещал отвоевать у Ягайлы Литву.
— Вот именно, маршал, что только пообещал, а выполнять свои обещания отнюдь не собирался. Орден желал сам захватить Литву, а я был лишь простым подручным. Ведь даже в замке, построенном жемайтийцами, ты поставил немецкий гарнизон.
— И правильно сделал, что поставил. — Тихо сказал Хаттенштейн. — Жалко только, что воины оказались бестолковыми или трусливыми, иначе не стоял бы ты здесь.
— Говори громче, маршал, я не слышу твоих слов! — Крикнул Витовт.
— Ты ошибаешься, князь, в благих намерениях Ордена. — Повысил голос немец. — Мы всегда относились к тебе как к брату, и даже сейчас готовы простить твое безумство, если прикажешь жемайтийцам сложить оружие, и сам со снятым шлемом войдешь в ворота Риттерсвердера.
— Этого не будет никогда. — Отверг предложенный путь примирения Витовт. — Лучше, маршал, добром освободи Риттерсвердер. А мы, со своей стороны, обязуемся не чинить препятствия немецкому отряду на всем протяжении пути от замка до Пруссии.
— Бедный Витовт, неужели ты думаешь, что бесстрашные рыцари Тевтонского ордена испугаются комариного писка жемайтийцев, одетых в звериные шкуры, да и повадками недалеко ушедших от зверей.
— Еще как испугаются! — Заверил Витовт. — Ты забываешь дорогой маршал, что два замка уже взяты презираемыми тобой жемайтийцами По-сему, я предлагаю Ордену выкупить находящихся в плену доблестных защитников этих замков.
— И что ты за них хочешь? — Скрипя зубами, спросил Хаттенштейн.
— Коня, комплект полного вооружения и доспехов за каждого кнехта.
— Хорошо придумал этот князек — нашим оружием воевать против нас. — Заметил Энгельгардт фон Ротенштейн. — Великий магистр за такие обмены по голове не погладит.
— Ничего не поделаешь, Энгельгардт, придется выкупать тех болванов, иначе и эти разбегутся при первой же возможности, — маршал неопределенно кивнул в сторону защитников замка. Затем, некоторое время подумав, он вновь обратился к Витовту. — Я бы рад, князь, выполнить твои условия, но мы не располагаем таким количеством лошадей и прочего снаряжения. Сам понимаешь, я не могу разоружить защитников Риттерсвердера.
— Насчет лошадей могу поверить — их крестоносцы много потеряли во время последней битвы, но оружия у вас в обозе предостаточно. А значит, — подвел итог Витовт, — так как у нас сорок шесть пленных, то великий маршал должен отдать двадцать три лошади и сорок шесть комплектов вооружения кнехта. Если будет хотя бы на один меч меньше, вы не досчитаетесь одного пленного. Неоплаченным пленным будут отрублены головы здесь же, перед воротами замка.
— Я согласен. — Сказал маршал. — Когда и где будем производить обмен?