Ягайло - князь Литовский
Шрифт:
— Обещаю.
— Кроме того, — магистр взял в руки пергамент и начал читать. Видимо он боялся запутаться, ибо следующий пункт договора был не из легких, — постановляется, что после смерти Виганда, при отсутствии наследников, его земли переходят к Ордену. Если же останется дочь, то она сама и земли ее будут находиться под опекой великого магистра и Ордена, и он должен позаботиться выдать ее замуж. Если она, выйдя замуж, умрет, не оставив детей, то ее земли отходят к Ордену, и муж не имеет на них никакого права. Если Жигимонт, брат Виганда, примет христианскую веру, то в случае бездетности Виганда, он может наследовать его земли на тех правах и условиях, какие заключил Виганд с Орденом.
— Великий магистр, я поражаюсь твоей проницательности. — Воскликнул Витовт. — Ты предусмотрел всю мою жизнь до мельчайших подробностей.
— Не возражаешь ли ты, Виганд, против этого пункта нашего договора? — Невозмутимо продолжил речь Конрад Цольнер, которому не терпелось довести важное дело до конца.
— Против твоей мудрости могу ли я, ничтожный, возражать?
— И ты с легкостью соглашаешься отдать Великое княжество Литовское под власть Ордена в перечисленных выше случаях? — Спросил магистр, подозрительно посмотрев на собеседника.
— Во-первых, великий магистр, я надеюсь, что господь дарует моей дочери долгие лета жизни и многочисленное потомство. Во-вторых, я не настолько стар, чтобы перестать надеяться на рождение сына. Ну а если уж не суждено сбыться моим надеждам, то кому, как ни Великому ордену, моему благодетелю, владеть литовскими землями, наставляя их жителей на путь истинный.
— Похвальное смирение. Ты, Виганд, похоже, и впрямь стал настоящим христианином. — Заметил магистр. — Теперь остается только одно: скрепить печатями сей пергаментный свиток.
— Изволь, высокочтимый магистр, я готов. — С этими словами Витовт скрепил договор маленькой печатью с изображением всадника, занесшего над головой меч.
Конрад Цольнер приложил большую орденскую печать и произнес:
— Твои обязательства принимаются Орденом, и теперь мы займемся выполнением своих.
— Когда же двинутся на Ягайлу бесстрашные рыцари Ордена? — Полюбопытствовал Витовт.
— Как только земля освободится от снега, а на реках закончится ледоход.
Весна 1384 года выдалась ранняя. Едва последнюю льдину Немана течение унесло в море, как в устье этой реки начали скапливаться различной величины суда. К обоим берегам Немана прибывали отряды воинов: вначале конные и пешие братья Креста, а вместе с ними и литовская дружина Витовта. Затем, когда временный лагерь на берегу реки был обжит, к нему потянулись иноземные рыцари, блистающие пестрыми нарядами и окруженные многочисленными оруженосцами и слугами.
Не было среди этого множества воинов четырех польских шляхтичей из мазовецких владений Витовта. Литовский князь поручил им тайком переправить жену Анну ко двору Яноша мазовецкого, как только войско крестоносцев вторгнется в Жемайтию.
Полякам изрядно надоело скитаться по жемайтийским лесам и болотам. Просьбу Витовта они восприняли как новое приключение, и в данный момент терпеливо ждали, чтобы исполнить ее в точности.
День и ночь без устали стучали топорами плотники, дымились походные кузницы. Работы хватало всем: наспех рубились причалы, жилье для воинов, чинились старые суда, строились новые. Чтобы ускорить приготовления к походу, великий магистр приказал простым кнехтам оказывать помощь мастеровым людям, и те с неохотой принялись за непривычную работу. Вовсю трудились и жемайтийцы Витовта, правда, они старались держаться особняком от своих союзников. Лишь западные рыцари, да знатные комтуры, маршалы, фохты Тевтонского ордена проводили время в охотничьих забавах и прочих развлечениях.
Одни работали, другие развлекались — и так продолжалось десять дней. На одиннадцатый день все было готово к отплытию. На корабли погрузили провиант, пушки, камнеметательные машины и даже готовые отесанные каменные глыбы для строительства новых замков на литовской земле. Осталось занять свои места на судах воинам и отдать приказ об отплытии. Но прежде чем сделать это, на берегу свершилось то, без чего не обходился ни один поход крестоносцев — торжественный молебен.
Епископы, прелаты, многочисленные монахи, следовавшие за войском, не спеша приступили к исполнению своих обязанностей. Пышное богослужение затянулось далеко за полдень, но Конрад Цольнер не торопил своих духовных братьев. Наконец все церковные церемонии закончились, и великий магистр повелел:
— Кнехты на корабли, рыцари строиться в походную колонну!
— Светлейший магистр, благоразумнее подождать до следующего утра. Пока тронемся в путь, на землю опустится ночь — как бы в темноте не потопить корабли. — Предостерег Витовт.
Конрад Цольнер на это лишь отрицательно покачал головой и изрек достаточно громко, чтобы слышали окружающие:
— Да поможет нам бог!
Спустя еще пару часов суда крестоносцев, заметно осевшие под тяжестью груза, отчалили от пристаней. Параллельно им, берегом, отправилась в путь и колонна всадников. На головном корабле расположились предводители войска: Конрад Цольнер, Куно фон Хаттенштейн, Энгельгардт фон Ротенштейн, а также Витовт с братьями.
Неторопливо рассекают суда глубокие воды Немана. Вровень с ними, растянувшись длинной лентой, берегом движутся рыцари. Но вот на землю начали опускаться сумерки, и контуры соседних судов становились едва различимыми. "Интересно, остановится магистр или будет плыть и ночью", — подумал Витовт.
Едва у него успели мелькнуть такие мысли, как кормчие принялись зажигать светильники на корме, носу судна, а также вдоль бортов. Запылали огни и на остальных плавучих посудинах. Проклиная прихоть магистра, рыцари на берегу зажгли факелы, чтобы не потеряться из виду, и продолжили движение. С кораблей они были похожи на огромную огненную змею, ползущую вдоль реки.
Если воины на кораблях в большинстве своем худо или хорошо, но спали, то рыцарям пришлось провести ночь в седле. Не дождались они привала и утром. Лишь у самой литовской границы суда причалили к берегу, насколько это было возможно. Обессилевшие вконец рыцари покинули седла и тут же подле лошадей распластались на траве.
Здесь великий магистр, также как и накануне предыдущего похода, покинул войско. Конраду Цольнеру нельзя было отказать в мудрости, но особой воинственностью он не отличался, и поэтому всегда старался избегать опасных военных авантюр. Особенно его пугали дремучие литовские леса, где стрелы летели неизвестно откуда, выбирая при этом рыцаря познатнее, да побогаче.