Яма
Шрифт:
— Ты совсем ненормальный? — развернувшись, едва слышно пропыхтела Ника.
Толкнула рукой Градского в грудь, чтобы отвоевать себе хоть какое-то пространство. У него хватало наглости улыбаться.
— Давай полегче, Сережа, — прокряхтела все еще смущенно. — Мне неприятности не нужны. Я почти успела понравиться Валентине Алексеевне. А после твоей смерти, она, вероятно, сделает все, чтобы я не дошла до "диплома". Для Кузнецовых, знаешь ли, оказаться без образования — крах. Это тебе уже забронировали местечко в отцовском холдинге. У простых
— Откуда такие познания, первокурсница? — нахмурился.
— Так говорит Андрей Иванович Кузнецов.
— И кто это?
— Мой папа.
— Мне бы понравился твой папа.
— А ты ему — нет. Я уже прям вижу, как он снимает и перезаряжает дедушкино ружье.
— У него есть ружье?
— Нет, — вздохнула, когда Градский приподнялся, чтобы заглянуть ей в лицо. — Это я уже сплю и брежу…
Закрыла глаза.
Уж лучше притворяться мертвой, чем продолжать разговор.
— Спишь?
— Я люблю спать, — потянулась и замерла, снова ощутив "напряжение" Сергея. — Отодвинься дальше. Мне тесно и жарко. И вообще, некомфортно.
— Тебе недавно было холодно.
— А теперь — жарко.
Тяжело вздохнув, Градский откатился к краю узкой полуторки и замолчал.
"Обиделся?"
"Ну и ладно…"
— Спокойной ночи, Сережа.
— Спокойной ночи.
Но полтора часа спустя, когда в комнате уже царила беспроглядная темнота, Доминика, не выдержав мучительного притворства, тихо спросила:
— Сережа, почему ты не спишь?
Чувствовала, что бодрствует, хоть и лежал он неподвижно.
— Не могу спать где-либо, кроме своей комнаты.
— Зачем же ты остался?
Градский протяжно вздохнул. Кровать скрипнула, когда он переместился, поворачиваясь к ней лицом. Она не могла его видеть, но внутри все равно развернулся уже знакомый ей трепет.
— Неужели надо объяснять, Кузя? Ты, правда, такая наивная?
Он был растерян. Не знал, что делать в кровати с Кузей. Ему не нужно было видеть ее лицо, чтобы понимать, какие она испытывает эмоции. Тем самым невообразимым образом ощущал эмоциональное потрясение, которое охватывало Нику, когда он наглел и переступал границы дружбы. При всех обстоятельствах, которые у них сложились, ее реакции казались Сереге необыкновенными. Но она пыталась их скрывать, и Серега, как друг, должен был притворяться, что ничего не замечает.
В груди болело, так хотелось к ней прикоснуться. Тактильно ощутить быстрое биение сердца и мелкую дрожь по коже. Поймать прерывистое дыхание. Удивить новыми ощущениями — себя и ее. Смутить еще сильнее. Возможно, в какой-то момент напугать. Просто потому, что ему нравилось чувствовать разные ее эмоции. Хотел попробовать все, что Ника способна ему дать. Настроить ее тело под себя. И себя под нее. Завладеть ею полностью.
Понимал, что подобные желания являются слишком ненормальными. Можно контролировать свое
Абсолютно непонятным путем пришло понимание, что, несмотря на показную вредность и язвительность Ники, если бы он к ней прикоснулся — она бы откликнулась. Стала податливой и жадной до ласк.
"Черт возьми…"
"Мать вашу…"
"Сука…"
Как и всегда запоздало корил себя только за то, что надумал приехать. Утешился мыслью, что на банкете к алкоголю не притрагивался. А значит, типа должен владеть собой. Но стоило увидеть Нику в разобранной постели: сонную, уязвимую, нежную, милую… Подбор этих сопливых существительных с грохотом свалился невесть откуда! Словно рояль на голову. Размазало.
"Сука…"
"Но ведь Кузя такая…"
"Она, бл*дь, такая красивая…"
Каждый день примерно сотня нелепых рифм формировалась в его воспаленном мозгу. Чтобы настолько частило, раньше такого не случалось. Писал от случая к случаю, без особого рвения. А с появлением Ники словосочетания беспрерывно гремели внутри него. Да еще какие! Ущербные. Безмерно постыдные. Недопустимые.
Попал под раздачу губительных акций…
Душат реакции, хоть не знает никто.
Сердце сквозь решето эмоций,
Порхающими бабочками падает вниз живота.
— Давай убежим, Сережа, — шепотом предложила Кузя.
И он в одно мгновение забыл, что наложил арест на свои долбаные эмоции.
Градский всю сознательную жизнь считал, что он со странностями. Но то, что происходило той ночью, привело к пониманию, насколько легко Ника может с ним конкурировать. Выскользнув из постели, она приказала ему отвернуться. Сама же, сбросив пижаму, в потемках стала натягивать уличную одежду. Видел лишь слабые очертания ее фигуры, но этого хватило, чтобы потом часами дорисовывать детали.
"Полный пи*дец…"
К счастью, в плане сборов Кузя продемонстрировала весьма похвальный темп. И пары минут не прошло, как она проинформировала Сергея о своей готовности. И тут же скомандовала выходить через вахту и ждать ее за общежитием. Он, конечно, и предположить не мог, что сама Ника выберется через окно.
В одной из комнат первого этажа смекалистые парни перепилили и разогнули прутья железной решетки. Услышав тихий басистый оклик, Град обернулся.
— Салют-салют, — с ухмылкой поздоровался один из парней. — Забирай свою красотку.
Физиономия парня исчезла довольно быстро. В проеме показалась Кузнецова. Выбравшись на водоотлив, она присела, свесив ноги. Сергею не оставалось ничего другого, как помочь ей спуститься. Контролируя свою похотливую натуру, он протянул руки и обхватил ими Нику за талию. Оторвав ее задницу от ледяной поверхности, лишь на мгновение прижал девушку к себе. Задержав дыхание, позволил ей медленно соскользнуть по своему телу.
Полетели секунды, в течение которых Град должен был ее отпустить.