Яма
Шрифт:
Полчаса спустя они въехали в родной город Кузнецовых и припарковались на обочине узкой улицы, перед указанным Никой домом. Входя во двор, Град спросил:
— Это ваш дом?
— Нет. Наш — следующий, вниз по улице.
— Тогда что мы тут делаем?
Вместо ответа Ника попросила его встать под окном, спиной к стене.
— Сцепи руки, чтобы я могла на них опереться.
— Зачем? Что ты собираешься делать?
— Не задавай вопросов. Просто помоги мне, Сережа.
Раздраженно выдохнув, сделал, как она просила. Кузя уперлась одним коленом в его сцепленные руки. Чуть потянулась, для устойчивости вцепилась в водоотлив, замерла на мгновение и, наконец, громко постучала.
Град краем глаза видел, как в распахнувшееся окно высунулась патлатая голова совсем "зеленого" пацаненка.
— Николя? Коля, ты? Я, блин, чуть не обоср*лся… Что здесь делаешь? Когда приехала? — зачастил мальчишка ломающимся голосом.
— Санки одолжишь? — все, что спросила Ника.
— Ты че, с дуба рухнула? Три часа ночи!
— С черешни. В одиннадцать лет. Так санки дашь?
— Ты свои не можешь взять? Это прикол новый, что ли?
— Не будь таким глупым, Васятка. Я не могу пойти домой. Мама меня потом не выпустит.
— А-а-а, — протянул важно, с понимание. — А с кем ты? — выглянул. Оценив крупную темную фигуру Града, присвистнул. — Понятно… Пошла все-таки по наклонной. Созрела девочка.
— Выходи уже давай, — проигнорировала его замечания Кузнецова. — Все равно не спишь же, знаю. В стрелялки свои валишься.
У сарая, к которому Ника прекрасно знала дорогу, тощий и сутулый сосед важно представился Граду Василием. Пожал руку. Спросил сигарету.
— Какие сигареты? Ты что, курить начал?
— Да нет, — промямлил подросток, смущенно откидывая длинную челку. — Это я так… Для солидности.
— Даже не вздумай пробовать. Доложу отцу.
— Тогда я твоему доложу про этого качка, — и тут же с опаской глянул на "качка". — Ладно. Не расскажу. Пошутил я.
— Давай уже санки, — поторопила его Кузя.
— Вот. Бери. Только смотрите, осторожно. Я днем съезжал, чуть зубы себе не выбил. Накатали, жуть как скользко. Чистый лед.
— Васятка, не учи ты ученого. Справимся.
Град не был так же уверен. Смотрел на потертое транспортное средство с подозрением. А когда увидел горку, по которой им предстояло съезжать, попросту офонарел. Ею оказалась обычная вершина, с хвойными деревьями и кустами. Накатанной и вычищенной являлась только тропинка, петляющая среди этой поросли, как будто изначально ее прочертил кто-то невменяемо пьяный.
Ночь. Лес. Снег. Собачий холод.
Кузя явно не дружила с головой. Но не ему же ее лечить и воспитывать. Или ему?
В гору поднимались минут пятнадцать. А потом, с безумной скоростью, неслись вниз целую вечность. Ника визжала и кричала. Града моментами тоже подмывало орать. Но не было возможности. Приходилось следить за направлением этих долбаных санок. Кочка, углубление, и они уже смещались в бок. В некоторых местах, по непонятным причинам, та или иная сторона скользила сильнее, провоцируя заносы. Но настоящий водоворот ощущений подступал от живота к горлу, когда на выступах их, будто с трамплина, резко выбрасывало вперед.
Прижимал Кузю так крепко, как только мог. Фиксируя по бокам руками и коленями. Во время этого безумного спуска ее миниатюрные строение и рост служили бескомпромиссным плюсом.
В конце дистанции санки в очередной раз чрезвычайно высоко подскочили, и они оба все-таки вывалились на снег.
На миг в лесу возникла полнейшая тишина.
Потерев ушибленное бедро, Ника нарушила ее протяжным стоном. А затем, к удивлению Градского, начала громко и долго хохотать.
Он с легкостью повторил ее эмоциональную реакцию. Ощущая внутри себя величайшее чувство восторга, непередаваемой радости и непривычной легкости. Наперекор гормональному выбросу, который, как правило, приводил в действие совсем другие механизмы, Град смеялся. По-настоящему. Искренне.
Обнимал и прижимал Кузю к себе дольше положенного, потому что в тот момент им впервые руководствовало не чистое вожделение. Какое-то другое, как он посчитал, безопасное чувство. А еще потому, что Ника ему позволяла.
Глава 14
Мой океан — это ты…
Маяк среди темноты,
Мой океан — это ты.
В последние дни декабря Ника стала вести себя особенно странно. Динамила его, прикрываясь зачетами, экзаменами и выступлениями. Как подозревал Град, избегала оставаться с ним наедине. Встречались только на нейтральных территориях в присутствии других людей.
"Че за хр*нь?"
Собирался выяснить все на новогодней тусовке. Уже предвкушал, как заманит
Кузю на второй этаж и закроется с ней в комнате. Но Карп в последний момент отменил вечеринку. Верка разнесла полдома и ему голову заодно. Пока Серега с Максом возился, Ника умудрилась проститься с ним посредством телефонной связи и укатила домой.
Вроде как жаждал, чтобы она ненадолго уехала. Нуждался в передышке.
А на деле… С началом нового года и своих последних зимних каникул досконально познал еще одно новое чувство. Тоску. Невесомое, сложное, ненасытное чувство. От одной лишь мысли о Кузе внутри все скручивало. Ныло и ныло, душу вытягивало.
Паранойя.
Раньше верил в то, что время течет равномерно. А тут вдруг задумался, что во вселенной что-то идет не так. Один день пролетает незаметно, а второй — тянется, словно ему утроили норму часов. Ждешь и ждешь… Когда же вечер? А потом за ночь сто раз просыпаешься — утро не приходит.
К черту притворство и изворотливость, целыми сутками мыслями только о ней исходил.
"Кузька…"
"Плюшка…"
"Мурзилка…"
"Сахарная плюшечка…"
Хоть бы позвонила. Нет, у нее же все прекрасно! Фотки постила по несколько штук в день.
"Счастливая".
"Пушистый друг и я".
"Устала…"
"Две золотые рыбки, одна платиновая и суровый хозяин аквариума)))))".
"Просто утро и… сюрприз от мамочки".
"Приготовила папуле завтрак)))".
"Руся! Скучаем по тебе) Сегодня с Алей вспоминали нашу тройную ветрянку и метания папы))) Правда, фото огонь?"
"Прогулка)))".
"Ночной скайп-чат КВНщиков: уже не можем друг без друга жить!"
"Бабушка пытается научить меня нормально готовить… Пока результат не впечатлил, даже папу".