Яма
Шрифт:
Ника сдержанно извинилась, поднялась и вышла из-за стола. Градский нагнал ее в дальней комнате, которая не сильно отличалась от жилища Кузнецовых в общежитие. Три кровати, три письменных стола, плакаты, пробковые доски, комод и шкафы. Отсутствовал только кухонный уголок.
— Хорошо, что ты психанула, Кузя.
— Это еще почему? Потому что ты постеснялся?
— Потому что мы, наконец, остались наедине, — спокойно пояснил Сергей.
Доминика старательно строила хорошую мину при плохой игре, но румянец, как и всегда, выдавал ее с потрохами. Занервничала. Разволновалась. Смутилась.
Градский подошел совсем близко. Обнял за плечи, осторожно потянул на себя. И, конечно же, она упала в его объятия, пряча лицо и ответно обхватывая руками.
Глава 16
В темноте упала звезда за горизонт…
Незаметно подкрался май. Если бы Град тогда понимал, что через два месяца им предстоит расстаться…
— Давай, давай, давай! Наваливай! — горланил с пассажирского сиденья Карп.
Знакомые улицы проносились мимо с запредельной скоростью. Из-за стремительного перемещения в глазах плясали и расплывались цветные блики дорожной разметки и городского освещения. Но нутряк долбил адреналин, а в нем Серега, ввиду своих психологических проблем и изменений, все еще критически нуждался.
Без Ники. Без секса. С водоворотом необъяснимых эмоций, которые петляют внутри его организма, будто блуждающая пуля.
Казалось, его нервная система с опозданием решила реагировать абсолютно на все. Даже сущая ерунда, которую в прошлом попросту не замечал, с недавних пор способна была поддеть плотину.
– *б твою… Откуда взялся? — на изломе изумления и внутреннего страха сипло произнес Карп.
Белая "Mitsubishi" выскочила с прилегающей "второстепенной" и, уверенно набирая скорость, понеслась к условленному финишу.
Зрительная концентрация Сереги дошла до предела. Зрачки расширились. Веки застопорились, не давая глазам закрываться.
— Сука, козел, — на одном дыхании выдал Градский. — Не успеем, "встречка" паровозом пошла. Полоса забита.
— Успеем… По правой.
— Ну, на х** такие коржики… Мало места. Не пройдем.
— Давай! Топи!
Горячая кровь, бесшабашный азарт и алкоголь толкали на необоснованный риск. Вильнув рулем, Град выдавил из тачки все, что можно.
— Да! Да! Да! — заорал Карп на финише.
Грудную клетку Сереги ударил прилив сумасшедшего драйва. Он ощущал себя счастливым ровно двадцать четыре минуты после заезда. Было нетрудно посчитать, зная время финиша. А потом к Градскому резко вернулась сумасшедшая неудовлетворенность. Карпов предлагал намурыжиться какой-то травой, но Серега понимал, что в итоге почувствует себя только хуже.
С этими эмоциональными качелями ощущал себя биполярным психопатом. Приходилось то всеми силами бороться с ванильными желаниями относительно Плюшки, то — с засасывающей, словно черная топь, злостью.
— Так что у вас с Кузей? Типа серьезно? Или все-таки друзья? — вопрос Макса заставил вынырнуть на поверхность реальности.
— Серьезно. Друзья.
Куда еще серьезнее? Плюшка — самое ценное в его жизни.
Но Карпа такой ответ привел в замешательство. Растерянно улыбаясь, он решился уточнить:
— Вот сейчас не понял. Серьезно — значит вместе, как на пальто варежки. Секс, поцелуи, разговоры о будущем и все такое… А дружба предполагает чисто платонические отношения без каких-либо неконтролируемых желаний и планов.
— Все, что ты перечислил и разделил на черное и красное — тупые ярлыки, — сердито отозвался Град. — Я себя под эти нормы не собираюсь вписывать.
— Ты-то не собираешься. А Кузя?
"А Кузя?.."
Для нее все было иначе? Ждала ли она от Сереги каких-то определенных поступков? Разве недостаточно того, что он ради нее перестал пьянствовать и бл*дствовать? Разве недостаточно его к ней отношения? Да он с ней носился, как с хрустальной вазой! В то время как самому хотелось совершенно другого. Хотелось до такой степени… Рядом с Никой все тело звенело от напряжения.
Свалив от Карпа, несколько часов наворачивал круги по городу. Размышлял, делал предположения, злился, расстраивался, ревновал, испытывал беспокойство…
Отложив учебник по английскому, Доминика потушила настольную лампу и забралась под одеяло. Вот бы еще сразу заснуть… В голове творилась суматоха. Ее занимали и донимали глупые и отчасти постыдные мысли.
"Градский…"
Алина советовала действовать по ситуации. Но почему-то все эти ситуации становились невыносимыми. Внутри разрасталась ноющая пустота. Неопределенные желания разбивали ее привычный самоконтроль в щепки. Даже если отпустить себя, не понимала, что именно хотела бы сделать. Одно точно: того, что было раньше, ей стало мало.
В закутках общаги вместо назойливых секретных разговорчиков об анатомических и технических особенностях Градского теперь обсуждали его целибат.
Порой Кузнецову так и подмывало вцепиться одной из "заинтересованных" в волосы. Но она держалась изо всех сил. Назло всем дурам, проходила мимо них с вызывающе самоуверенным выражением лица.
Никто ведь не предполагал, что сама она приходила в отчаяние.
Сестры, подруги, знакомые — у всех жизнь кипела! Они переживали романтические и интимные моменты близости. Делились своими незабываемыми впечатлениями с горящими глазами и пылающими щеками.
Ника же, как школьница — все понаслышке да из книжек.
Нецелованная!
Какой же дурой она себя теперь ощущала, вспоминая, как Град накануне своего дня рождения просил о поцелуе! Надо было тогда его целовать! Как хотелось, как умелось… Просто целовать, и все!
Прикрывалась глупыми моральными принципами, которые зачем-то сама себе навязала. Да кому они нужны в восемнадцать лет? Если душу и сердце распирает от неизрасходованных чувств. Казалось, еще немного, и ее попросту разорвет, потому как они разрастались и внутри уже не помещались.