Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
В значительной части моих статей, посвященных экономической и социальной жизни японского общества, внимание уделялось не столько достижениям Японии в области экономики и техники, о которых писали тогда все, сколько показу теневых сторон в жизни миллионов простых японцев и объяснениям того, почему в их сознании не наблюдалось ни удовлетворенности своим бытом, ни тем более любования своим благополучием. И это несмотря на публикации в правительственных изданиях и прессе официальных статистических показателей, свидетельствовавших о том, что по сравнению с предшествовавшими десятилетиями количество материальных благ, потреблявшихся японцами в середине 70-х годов, значительно увеличилось. Резко возросла, в частности, в те годы и достигла 90-100 процентов обеспеченность японских семей такими предметами повседневного быта как телевизоры, стиральные машины, холодильники, фотоаппараты, магнитофоны, радиоприемники и т.п. Увеличилась намного численность собственников автомашин и комфортабельных городских квартир.
Но стало ли больше, чем прежде, счастья в японских семьях в те годы? Вот вопрос, на который я, находясь в гуще японской жизни, не находил положительного ответа. К тому же и ход развития японской экономики в 1973-1976 годах наглядно свидетельствовал о том, что эта экономика отнюдь не являлась гарантией от болезней, свойственных экономикам других капиталистических стран, в том числе от депрессий, спадов производства, безработицы и материальных невзгод населения страны.
"Уже первые недели пребывания в Токио,- писал я в статье, опубликованной в "Правде" 5 декабря 1973 года, вскоре после моего приезда в Японию,- убедили меня в том, что за фасадом внешнего процветания в социальной жизни Японии назревает кризис. Форсированный рост капиталистического производства на протяжении последних 10-12 лет принес японцам не только относительное улучшение материального положения, но и целый ряд отрицательных явлений.
Первая беда, нагрянувшая на Японию в ходе разбухания промышленного производства,- это инфляция. Она ощущается в ускоренном росте цен на товары массового потребления. За прошедший год общий индекс розничных цен по стране возрос более чем на 14 процентов. Питание в столовых, кафе и ресторанах подорожало нынешней осенью на 20 процентов.
Соответственно растет и стоимость коммунальных, транспортных и других услуг. Все это удручающе действует на сознание японцев, особенно тех, чьи доходы либо не увеличиваются, либо растут слишком медленно по сравнению с вихрем инфляции. По данным общественного опроса, проведенного недавно муниципальной администрацией Токио, 89 процентов опрошенных жителей столицы считают, что их жизнь стала теперь либо "весьма тяжелой", либо "исключительно тяжелой".
Второе зло, порожденное стихийным индустриальным развитием,повсеместное загрязнение окружающей среды. Большинство японских жителей лишены возможности видеть солнечный свет, наслаждаться чистым воздухом, зеленью лесов и полей. Крупные города, как ни в одной промышленно развитой стране, перенасыщены автомобильным транспортом. В Японии стоимость материальной продукции, производимой в среднем на 1 квадратный километр равнинной, т.е. пригодной для освоения территории страны, почти в 1,7 раза выше, чем в Западной Германии, в 3,5 раза - чем в Англии и в 14 раз - чем в США. Превосходит Япония другие страны и по концентрации автомашин...
Третье бедствие современной Японии - это лихорадка земельных спекуляций. Повышение спроса на землю в ходе промышленного бума побудило крупные монополистические компании заняться скупкой земель с перепродажей их втридорога. За два минувших года компании вдвое увеличили размеры находящихся в их собственности земель, причем большая их часть - 77 процентов - пустует в расчете на дальнейшую перепродажу. В марте 1973 года цены на землю в среднем по стране были почти в 23 раза выше, чем в 1955 году.
Столь резкое вздорожание земли обострило и без того тяжелый жилищный кризис. Домовладельческие компании свертывают строительство дешевых многоквартирных домов, предназначенных для съемщиков со скромными доходами".
Четыре с лишним года моей дальнейшей журналистской работы в Японии подтвердили достоверность приведенных выше строк. Заметное улучшение обеспеченности японских семей материальными благами в виде различных предметов бытового обихода и сервисного обслуживания не дали большинству жителей страны того духовного комфорта, того ощущения благополучия и радости жизни, которыми, по предположениям зарубежных наблюдателей, должно было сопровождаться быстрое увеличение валового национального продукта страны. Затяжная депрессия, охватившая деловую жизнь страны в 1974-1976 годах, заметно сказалась на настроениях японских обывателей. Об этом красноречиво говорили, например, данные массового национального опроса населения, проведенного одной из самых солидных газет страны - "Асахи". Вот некоторые из вопросов заданных газетой в ходе опроса и наиболее типичные ответы на них жителей страны:
Вопрос: "О чем Вы более всего говорите в последнее время?"
Наибольшее число опрошенных - 31 процент - ответили: "Рост цен, дороговизна".
Вопрос: "Считаете ли Вы, что цены стабилизируются или наоборот, что дороговизна возрастет?"
Ответ: "Цены стабилизируются" - 19 процентов отпрошенных; "Дороговизна возрастет" - 75 процентов.
Вопрос: "Какими словами могли бы Вы охарактеризовать жизнь современного общества?"
Наиболее типичные ответы: "Хаос и неурядицы" - 32 процента; "несправедливость" - 31 процент; "упадок и разложение" - 14 процентов и т.д.;
Вопрос: "Считаете ли Вы, что Ваша жизнь в будущем станет лучше, чем сейчас?"
Ответы: "Считает, что лучше" - 10 процентов опрошенных; "не изменится" - 43 процента; "считает, что хуже" - 39 процентов.
Эти грустные откровения японцев были направлены мною в Москву в канун 1976 года и опубликованы на страницах "Правды"27. Они достаточно красноречиво опровергли миф о Японии как о некой процветающей, благополучной стране счастливцев. В них нашли свое отражение те врожденные пороки капиталистической системы хозяйства, о которых у нас после прихода к власти "демократов"-ельцинистов перестали говорить и писать средства массовой информации, хотя в сегодняшней России, повернутой горе-реформаторами на капиталистический путь, эти пороки еще более болезненно, чем в тогдашней Японии, сказываются на жизненном уровне и настроениях российского населения.
Главным руслом развития социальной жизни японского общества в 70-х годах оставалось, как и в предыдущие десятилетия, противоборство между трудом и капиталом. Периодически это противоборство принимало острые формы. Каждую весну на протяжении всех пяти лет (с 1973 по 1979 годы) моего пребывания в Токио приходилось мне следить за теми конфликтами, которые разгорались между Ассоциацией предпринимательских организаций Японии (Никкэйрэн), взявшей на себя роль главного штаба японских предпринимательских объединений, и ведущими профсоюзными объединениями страны, включая такие гигантские объединения как Генеральный совет профсоюзов (Сохё) и Совет связи нейтральных профсоюзов (Тюрицу Рорэн). А суть этих конфликтов сводилась в основном к тому, что профсоюзы, ссылаясь на инфляцию и рост цен на товары массового потребления, требовали резкого повышения заработной платы людям наемного труда, а предприниматели, пытаясь противостоять этим требованиям, либо отклоняли их полностью, либо удовлетворяли их только частично - в минимальной степени. Споры двух сторон ежегодно начинались где-то в феврале-марте. Они завязывались между профсоюзами и предпринимателями как на национальном уровне в рамках отдельных отраслей производства, так и на уровне отдельных компаний, если владельцы таковых не изъявляли готовности пойти дальше навстречу требованиям "своих" рабочих и служащих, чем руководители Никкэйрэн. Такие споры тянулись обычно неделями и выливались затем в открытую силовую борьбу, сопровождавшуюся митингами, забастовками, уличными демонстрациями и схватками демонстрантов с полицией.
В 70-х годах мне довелось неоднократно быть свидетелем гигантских забастовочных выступлений японских трудящихся, предпринимавшихся в ходе так называемых "весенних наступлений" японских профсоюзов. Все они были очень похожими одно на другое. Сначала создавались на базе крупных национальных профсоюзных объединений центральные штабы по проведению таких "наступлений". Затем в штабах согласовывались общие требования, предъявлявшиеся к властям и предпринимателям, далее разрабатывались программы массовых действий в масштабах всей страны, а потом уже, где-то в марте-апреле, начинались и сами "весенние наступления". Сначала участники выступлений проводили митинги по предприятиям, затем выходили на демонстрации на улицы Токио и других городов, а затем уже проводили общенациональные массовые забастовки, в которых участвовали миллионы людей. Неоднократно авангардную роль в этих забастовках играли служащие и рабочие государственных и коммунальных предприятий. Но кульминации эти забастовки достигали тогда, когда к ним подключались работники общественного транспорта, ибо приостановки работы метро, городских электричек и автобусов вели к параличу в работе множества других учреждений и предприятий, даже если их персонал и не участвовал в забастовках, так как попасть на работу вовремя или с опозданием людям не удавалось из-за сбоев в движении общественного транспорта. Ниже упомяну лишь о главных из тех "весенних наступлений", которые мне довелось наблюдать в те годы.