Ярость небес
Шрифт:
— Тысяча жизней — это, по-вашему, неизбежно?
— Конечно, каждая смерть — трагедия, — глубокомысленно закивал генерал, — но по сравнению с общей численностью населения США — это капля в море. В автокатастрофах ежемесячно гибнет гораздо больше людей.
Губы президента сжались в тонкую бледную полоску. Он резко обернулся к членам Комитета начальников штабов. Члены Комитета в свою очередь с каменными лицами взирали на президента. Им не хотелось спорить с генералом Лейбером, поскольку с его соображениями они были в общем согласны.
— Но ведь этот тип — бывший интендант, — прошептал на ухо адмиралу главный морской пехотинец.
— Вы посмотрите на президента. Есть у вас желание доказывать ему что-либо в такой момент?
Взглянув на главу государства, командующий немедленно сник.
— Мне придется все объяснить американскому народу. — Тон президента становился между тем все мрачнее.
— Видите ли, господин президент, — осторожно подал голос адмирал Блэкберд, — мне кажется, объяснять пока ничего не следует.
— Это невозможно.
— Но подумайте о возможных политических последствиях, сэр. И потом — что вы скажете народу?
— Что мы снова были атакованы.
— Межконтинентальным баллистическим паровозом?
Выражение решимости медленно сходило с лица хозяина Овального кабинета.
— К тому же, как только об этом узнают русские — если, конечно, не они заварили все это, — мы окажемся в роли пресловутого бумажного тигра, сэр. Они однозначно воспримут это как проявление слабости — и уж их атака будет наверняка посерьезней.
— Но мне нужно что-то сказать!
— Можно, например, сообщить, что нас локировали, — предложил министр обороны.
— Блокировали?
— Да нет, локировали. От слова “локомотив”.
— Нет, не пойдет, — покачал головой адмирал Блэкберд. — Нужно придумать что-то более убедительное. Взрыв газа или что-нибудь в этом роде. Выбора у нас нет. Нация близка к панике. Неделю назад им сообщили о кризисе.
Теперь... Если только кто-то заподозрит нападение, подумайте, какая поднимется суматоха. Народ, лишенный уверенности в собственной безопасности...
— Все дело в том, — гробовым тоном произнес президент, — что они лишены именно самой безопасности. Какими средствами зашиты располагаем мы против этого... кинетического оружия?
— Наш ядерный арсенал бесполезен: нам неизвестна цель, — принялся рассуждать вслух командующий военно-воздушными силами. — И даже если она была бы известна, ядерный удар по враждебной стране — вопрос скорее политический, нежели военный. Они же не использовали первыми ядерное оружие. Прецедент не из лучших.
— Думаю, этот случай — исключительный, — твердо заявил министр обороны.
— На выборах я обещал народу не применять первым ядерное оружие, — мрачно возразил президент. — И я согласен с вами, генерал. Мы не можем ответить на паровоз ядерной ракетой. — В подтверждение своих
Генералу Лейберу наскучило стоять перед гигантскими фотографиями паровозов. Но, успокаивал он себя, нельзя не признать, что все идет в общем сносно. Под него подкопаться не удалось — все шишки падают на министра обороны. Однако сколько это продлится — неизвестно, и генерал Лейбер решился на следующий ход.
— Думаю, выход здесь только один, — произнес он громко. Все, как по команде, умолкли и повернулись в его сторону. — Позвольте мне продолжить поиски хозяев этих пар... э-э... КРУ. Думаю, в скором времени они будут обнаружены.
Некоторое время президент задумчиво молчал. Генерала Лейбера попеременно бросало то в жар, то в холод. Он прекрасно понимал: пока президент хотя бы на малую йоту доверяет ему, он не будет отдан на съедение Комитету.
Наконец глава государства заговорил:
— Скрепя сердце я соглашаюсь с тем, что американский народ не должен терять веру в свое правительство. Потому — продолжайте, генерал Лейбер. Надеюсь лишь на то что вы сможете установить противника до того, как на нас сбросят еще одно... межконтинентальное паровое устройство.
— Есть, господин президент. — Щелкнув каблуками, генерал Лейбер отдал президенту честь, удивляясь сам себе при мысли, что впервые в жизни вкладывает в этот жест всю душу.
— Ага, и лучше сожгите их, — посоветовал президент, глядя, как Лейбер скалывает со стены огромные фотографии. — Из соображений безопасности, конечно.
— Но, господин президент... — Генерал Лейбер сделал скорбное лицо. — Эти снимки обошлись правительству ровно в три тысячи!
Президент Соединенных Штатов Америки вошел в свой кабинет. На сердце у него лежал камень.
В этом кресле он провел всего неделю — ощущение же было такое, будто прошло как минимум десять лет. Хуже того — когда американский народ поймет, что между ним и неведомой смертью нет ничего, кроме нескольких тысяч миль неба над Атлантикой, к моменту следующего заявления он, возможно, уже не будет президентом Соединенных Штатов...
Выбора не было. Придется все, от начала и до конца, выложить Смиту. Он всеми силами старался избежать этого, но тогда Смиту так и не удастся вычислить неведомого врага. На генерала Лейбера, похоже, надеяться не стоило.
В руке президента сама собой оказалась трубка красного телефона. Нового, кнопочного. Президент поймал себя на мысли, что он уже ощущает этот кусок пластмассы как часть самого себя. Интересно, доходил ли до такого его предшественник...
На пятом гудке доктор Харолд В. Смит взял трубку. Голос его звучал странно — невнятный и какой-то отсутствующий.
— Надеюсь, Смит, у вас есть для меня хоть что-то?
— Пока еще ожидаем результатов, господин президент.
— Тогда у меня есть для вас кое-что новенькое.