Яшмовая трость
Шрифт:
Волна приходит, развертывает пену, отступает
И плещет о корму и сваи.
Во мраке медлят руки
Расстаться и снова сплетаются;
Красноватый отблеск фонарей
Окрашивает кровью дурных предвестий
Заплаканные лица
Тех, кто расстаются на набережных моря,
Так же, как на пустынных перекрестках,
Так же, как на повороте дороги, убегающей
Под ветром иль под дождем,
Так же, как у угла стены, к которой прислоняются
Пьяные от грусти и любви,
Глядя
Иль навсегда...
Есть еще иные прощанья,
Когда слова еще приглушенней,
Когда лицом к лицу
В тревоге безысходной Жизнь и Смерть
Целуются во мраке приподнявшись, уста к устам,
Как будто для того, чтоб крепче запечатлеть
Во времени и в вечности
Губы к губам, дыхание к дыханью,
Свое двойное братство.
ОДА
Любовь!
Я занавесил твое лицо в глубинах снов,
Любовь!
Я занавесил твое лицо в глубинах дней моих,
И светлые глаза, и медленные губы,
Которые мне на ухо шептали в сумерках;
А волосы твои, волнистые и теплые,
Я увенчал фиалками и листьями,
Я распустил твоих голубок на заре,
Я притушил ногой твой черный факел,
Сломал твой лук, твои рассыпал стрелы,
Любовь!
Я занавесил твое лицо на дне воспоминаний
И дней моих.
Потому что Весна запела на заре
Над тихою рекой, заросшей камышами,
Потому что Апрель смеялся в звонком гроте,
Связывая на пороге серебряные флейты,
Потому что в рощах шел русый дождь из солнечных лучей,
А голубые тропы бежали в лес,
И наконец звезда взошла над морем,
Та самая, что поднялась над кипарисами,
О, Любовь с глазами жестокими, истомой и стыдом,
Благодаря которой столько весен прошли — без сладости,
Я занавесил твой взгляд, и я оставил в тени
Твое лицо с глазами бледными от смеха и истомы.
Если б Лето, рыжее от хлеба и красное от роз,
Если б Лето,
Таинственное зрелостью и силой,
Если б Лето зеленых утр и золотых закатов
Со спелыми плодами, висящими подобно жарким каплям
К устам изнеможенным,
Если б Лето
Палящих солнц, полудней и созвездий,
Лето, поющее на ветре всем спелым золотом тяжелых нив,
Лето, кричащее, сочащееся кровью всех роз своих,
Не опьянило меня, о нежная Любовь,
Разве я бы прикрыл твои уста
Тяжелой розой,
Сладкой моим устам?
Вот Осень.
Весна и Лето умерли за часом час;
Осень оплакивает их струями всех своих фонтанов:
Рыдают водометы, бассейны всхлипывают,
Плачут
И гроты — в слезах из сталактитов,
А в глубине аллеи,
Где листья мертвые печалятся
Поблекшим пурпуром и золотом увялым,
Вот ты — Любовь! Лицо твое завешено,
Венки — засохли,
И сломанный лежит твой лук и стрелы...
Раздую ли я пепел, в котором умер
Высокий факел твой,
Чтоб озарить им сумеречный вечер?
Ты не хочешь больше видеть меня,
Любовь, Любовь!
Уста твои так холодны с моими,
И слышу я на дне отжитых дней
Прошедшее, что плачет
Струями всех своих фонтанов!
Морису Мендрону
ЛЮБИТЕЛЬ
Средь виноградников цветущих и обильных,
В своем имении, в глуши, на старый лад
Спокойно он прожил — как зреет виноград,
Бургундское вино храня в бутылках пыльных.
Поклонник красоты, в трудах своих посильных
Он муз не забывал, оставив ценный клад:
Отрывки из поэм, посланий и баллад
И свитки длинные пергаментов фамильных.
В высоком парике и с тростью, чуть склонен,
Когда он проходил, весь избранный Дижон
Тепло приветствовал седого кавалера,
Пожалуй не за то, что он — почтенных лет
Не за вино его, поместия — о нет — :
За то, что три письма имел он от Вольтера.
Из книги КОРОЛЕВСТВО ВОД
(La Cite des Eaux)
1902
Хозе-Мария де Эредиа
«КОРОЛЕВСТВО ВОД»
Версаль, Королевство Вод.
Мишле
<ПРИВЕТСТВИЕ ВЕРСАЛЮ>
*Несущий осени в душе испепеленной
Несущий осени в душе испепеленной
Воспоминания, как летние цветы,
Ваш Принц без скипетра, простившийся с короной,
Король молчания и поздней красоты,
Под сенью вашею, сады уединенья,
Где эхо легкое уносится вперед,
Глухих шагов его заслышав приближенье,
Под сенью вашею, сады, ведь он не ждет
Ни шума тайного молвы неукротимой,
Которой полнил век боскетов ваших кров,