Язверь
Шрифт:
— Теперь куда?
«Сорок четыре».
— Прямо! — они взялись за руки и побежали. — В конце коридора должна быть техническая комната.
«Сорок девять. Контрольная точка».
Невозможно поверить, что за сорок девять секунд она смогла преодолеть пусть небольшой, но до того неизвестный ей путь. Она не готовилась, не прокручивала в голове детали побега, но все получилось. Теперь дело за дверью, ведущей в подсобное помещение.
— Если она закрыта? Где мы найдем ключи? — прошептала она, озираясь.
— Эту комнату не закрывают.
Он
В помещении было просторно. Слева, в углу, горкой нестиранные пододеяльники, на полках — стопки чистых простыней, наволочек и полотенец, гладильные доски вдоль стен. У дальней стены стиральные машины вертикального типа загрузки. Окон в комнате нет, значит, отсюда на волю не выйти.
Время, отпущенное на побег, истекло. Наверняка лемурги обыскивают подвал. Вопрос в том, как быстро они сюда доберутся.
Славик начал действовать: взял с полки пододеяльник и протянул его Гере.
— Попробуй хорошенько завернуться. Перевяжи на груди, вот так, — Славик помог ей скрутить самодельный плащ.
И пока она в недоумении поправляла одежду, он накидал в стиральные машины белье и включил их в режим полоскания.
— Для чего это все? Они все равно нас найдут.
Но Славик не согласился, открыл дверцу одной из машин:
— Полезай в барабан. Это лучшее место для того, чтобы спрятаться. Не забудь задержать дыхание; тебя немножко покрутит.
— А ты?
— Спрячусь в вентиляционной трубе.
«Немножко покрутит!»
Геру закрутило так, что через минуту она впала в беспамятство. Короткий отжим — не шутка. Матушкина стиральная машина отжимает вещи за пять минут. Сколько болтало ее, и как долго после остановки она находилась в обмороке, Гера не знала.
Если бы она не была скамом, то адское приспособление наверняка бы выжало всю ее жизнь без остатка. Без кислорода, оглушенный вибрацией, человек погибает.
Скам, оказывается, может и не такое выдержать.
Вернувшись в сознание, Гера не удивилась. Да и удивляться, по-крупному, нечему было. Она даже не понимала, где находится.
Она лежала мокрая на кафельной плитке, уткнувшись губами в мужские колени. С одежды струйками стекала вода. Во рту появился отвратительный синтетический привкус.
— Хорошо, что с тобой ничего не случилось, — мужчина гладил ее по волосам.
— Кто ты? — человека она не узнала.
— Постарайся вспомнить.
Она всматривалась в обветренное лицо, и память возвращалась. Возвращалась неправильно, от прошлого к настоящему. Словно проявлялись переводные картинки из детства.
Вот мама покупает ей в «Детском мире» школьную форму. К платью полагается белый фартук, и мама не может решить, какой фасон фартука лучше. Гере нравится тот, что с пышными «крылышками»-оборками, но она от чего-то молчит.
Вот отец за рулем новенькой Волги, и Гера упрашивает его покататься по городу. Отец медленно возит ее по московским улицам, и ей хочется, чтобы его рассказ о городе длился подольше.
Вот она на крыше девятиэтажки с мальчиком, который потерял ключи от квартиры. Мальчик хочет спрыгнуть на балкон, но оступается.
Вот она старшеклассница: возвращается после свидания заполночь, и матушка ее жестоко наказывает.
Вот выпускной класс, последний урок, экзамены…
Дальше-то что?
Словно страница перелистнулась — вспомнила. Как узнала его и полюбила, как превратилась в лемурга. Страстно любимый Славик оказался мерзавцем. Нет — скамом. Что, в принципе, равнозначно, ведь он хотел ее съесть.
А вот теперь стоп.
Она же сама — скам.
— Славик?!
— Тише. Я перетащил тебя в комнату, где хранятся продукты. Ее уже обыскали, и здесь никто не появится.
Помещение, в котором они находились, было узким, как гардеробная комната. Славик не ошибался, это был продовольственный склад. Слева от нее — горкой пачки спагетти. Чуть поодаль — банки с консервированной кукурузой. Она вытащила из-под себя промокшую пачку и положила на полку. Она лежала на каше быстрого приготовления.
Славик слегка наклонился, пошарил рукой между консервами и достал шоколадную плитку.
— Знаешь, — сказал он, пережевывая шоколад, — я ведь стал скамом три года назад. До этого вызревал в лемургах, а еще раньше работал риэлтором. Мог сделать карьеру и заработать кучу бабла. Жениться на замечательной девушке. У меня были родители. Младший брат. Теперь никого не осталось в живых.
— Погибли?
Он задумался, ответил бесцветно, совсем без эмоций:
— Сгорели в машине. Я сидел за рулем, следил за дорогой. Отец рядом трындел о работе. Дашка, любимая девушка, о чем-то судачила с матерью. Брат играл у них на коленях. Не помню подробностей… кажется, Дашка меня отвлекла, и я посмотрел на нее. А когда вместо собственных рук обнаружил лапы, обросшие шерстью, выкрутил руль, и от этого машину так развернуло, что отбросило на встречную полосу. Я ведь совсем не из робких, но тогда испугался всерьез. Думал, «крыша» уехала насовсем. И все же мне повезло выбраться из машины за секунду до столкновения с грузовиком. Потом случился припадок. Меня отвезли в больницу, долго лечили. А на работе уже подготовили увольнение; я оказался ненужным. Жить стало не на что. Вот так я продал квартиру и отправился путешествовать по стране. Хотел в Красноярске остаться, но на вокзале украли все деньги и документы.
— И как ты вернулся в Подольск?
— Подольск здесь не при чем. Я родом из Белгорода. В Москву перебрался случайно, спасибо вокзальной уборщице, тетке Полине, она меня приютила. Помнишь соседей по коммуналке? Тогда они еще лемургами были.
Гера молча кивнула.
— Жить-то нужно было на что-то, вот мы и подались на заработки в Москву. Сняли квартиру в Выхино. Думали, что нам повезло, ведь с нас не взяли предоплату. Тетка Полина все намекала на то, что на меня, мол, хозяйка запала, блондинка лет сорока.