Йога-клуб. Жизнь ниже шеи

Моррисон Сюзанн

Но потом я обратила внимание на соседний столик. За ним сидели брюнетка и блондинка — совсем как мы с Джессикой, — только разодетые в шикарные дизайнерские отпускные наряды. Струящиеся шелковые саронги и топы на бретельках того же цвета, демонстрировавшие потрясающий загар без полосок. Они все сверкали ювелиркой: в носу бриллиантовые гвоздики, на пальцах правой руки — кольца с бриллиантами. Девушки выглядели так, будто каждое утро проводили в йога-студии, а каждый вечер — в спа. На их фоне наши покупки выглядели кустарной дешевкой.

Я пожалела, что не купила сумку.

«Мне ничего не нужно, я свободна от желаний», — стала повторять я про себя и хотела было сказать то же самое Джессике, но та вдруг замерла и уставилась в меню.

— О нет! — ахнула она и подняла на меня безумные глаза. — Ох, Сюзанн!

— Что?

— О нет! Это будет плохо, очень, очень плохо!

— Что плохо?

Она понизила голос до заговорщического шепота:

— Если мы выпьем коктейль. Кокосовый. С ванилью. Молочный коктейль! — И захихикала, качая головой: — Но нет, нет, нет.

Я смотрела на нее, не улыбаясь и не хихикая.

— Давай выпьем, — сказала я.

— Нет! — воскликнула она. — Нельзя!

— Нельзя? — Мне вдруг захотелось этот молочный коктейль больше, чем чего-либо еще на свете, включая просветление.

Смех Джессики стал истерическим.

— Но Сюзанн, в нем же столько сахара! А сладкий вкус вызывает привязанность. Поэтому молочные коктейли вредны!

А вот мне казалось, что этот коктейль очень даже полезен. Ведь он наверняка сделан из свежей ванили, смешанной со свежим кокосом, небось с той самой пальмы, что растет у входа. У нас в Сиэтле, в вегетарианском баре, такие по двенадцать баксов за стакан. Я объяснила свои доводы Джессике, но та была настроена скептически.

— Брось, Джесс. Живешь только раз!

Тут Джессика взглянула так, будто меня только что из психушки выпустили. Я попыталась объяснить:

— Я имею в виду, до следующей реинкарнации.

Через десять минут коктейль принесли.

На самом деле это был не коктейль, что ясно следовало из окружавшего его нимба божественного света. Это была небесная амброзия. Молочный коктейль для богов. Держа в руках этот коктейль, я поверила в Бога — в любящего Бога, который хочет, чтобы мы все были счастливы. Я вспомнила свое детство, братьев и сестру и рассмеялась.

— Джесс, — проговорила я, — вот тебе доказательство, что Бог есть.

Она блаженно кивнула:

— Лучшего доказательства и не придумаешь.

Он был не слишком густым и не слишком жидким, с тонким кокосово-ванильным вкусом. Он был похож на мороженое в вафельном стаканчике — не в трубочке, а именно в стаканчике, — на то дешевое мороженое, что родители покупали нам в детстве, когда вафельный стаканчик был символом лета, выходных или любого дня, когда нас вдруг освобождали от диктаторского домашнего запрета на сладости. Я пила этот коктейль, и мне снова было пять лет.

Разве может что-то, что заставляет меня проникнуться вселенской любовью, быть плохим?

Оказалось, может.

Если вы забыли, то йогам запрещается делать некоторые вещи. Есть мясо, пить алкоголь и кофе, употреблять сахар, а также радоваться жизни.

Сегодня утром перед классом мы строили из себя хороших карма-йогов, сдвигая гамеланы в угол вантилана, и тут мы с Джессикой не удержались и рассказали нашим товарищам о нашем вчерашнем маленьком отступничестве. Мы действовали из лучших побуждений, клянусь. Не пытались совратить их, а, наоборот, наставляли на путь истинный.

Джессика как раз сравнивала молочный коктейль с кокосово-ванильным оргазмом, как появились Индра и Лу. Завидев их, другие йоги занервничали. Видимо, это передалось Джессике и вызвало у нее желание покаяться, потому что, как только мы расселись для приветствия, случилось ужасное.

Она во всем созналась.

Лу лишь на секунду поднял голову и снова принялся ковырять свои пятки. Но Индра приосанилась, склонила голову набок и устремила взгляд сначала на Джессику, потом на меня и снова на Джессику.

— Значит, кокосово-ванильный коктейль, — отчеканила она. В ее устах это прозвучало как «героиново-кокаиновый коктейль с кровью мертвой шлюхи».

Мы кивнули.

— Что ж, посмотрим. — Она подняла голову к потолку. — Из чего делают такой коктейль? Наверняка из кокоса. А также ванили. И сахара. — Она опустила взгляд, в котором было раздражение, но также и любопытство. — А ведь это так здорово — пить сладкие напитки, правда? И сразу хочется еще. Вот вам, например, не хочется сейчас еще по одному такому же коктейлю?

Мы снова закивали. А потом дело приняло совсем странный оборот.

— Видели крестьянина, который утром у вантилана потрошил курицу?

Меня немножко озадачил ее вопрос. Да, я заметила парня с дохлой курицей — он был без рубашки, стоял по колено в реке, которая бежит между лесом и рисовыми полями, и мыл курицу — как раз там, где мы каждый день проходим. Вся тропинка была в куриных кишках, и нам пришлось перепрыгивать через них. Джессика при этом повизгивала. Но я так и не уловила связи между молочным коктейлем и кучей цыплячьих внутренностей.

— Вам было противно смотреть на эти внутренности? — спросила Индра, хитро улыбаясь. — Что может быть противнее кровавых кишок от мертвой безголовой курицы?

Она, казалось, ждала ответа на свой вопрос, и ответ последовал вовремя. Он раздался из моего урчащего живота. М-м-м… жареная курица. С хрустящей золотистой корочкой, картофельным пюре и зеленой фасолью, политой растопленным чесночным маслом… Так что ответ был «да». Не так уж и противно.

— Так вот, — продолжала Индра, видимо не услышав возражений со стороны моего желудка, — если вы хотите предаваться мирским наслаждениям вроде молочных коктейлей, то должны спокойно относиться и к отвратительному, например к куриным кишкам.