Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов
Шрифт:
Всех невероятно сильно мучила жажда. Мы выяснили, что можно получить кратковременное облегчение, пожевав куски сырого тюленьего мяса, но спустя время жажда возвращалась с удвоенной силой из-за солёности его плоти. Поэтому я распорядился, чтобы мясо выдавалось в установленные промежутки времени в течение дня, или тогда, когда жажда реально угрожала какому-либо конкретному человеку. При полном свете дня холодный и суровый остров Элефант показался на северо-северо-западе. Остров был в том направлении, на которое держал курс Уорсли, и я поздравил его с точностью навигации в трудных условиях после двух дней без определения нашего положения, окольного пути через паковый лёд и последующего дрейфа в течение двух ночей по милости ветра и волн. Подошёл Стэнкомб Уиллс и Маклрой сообщил, что у Блэкбороу очень сильно обморожены ноги. Это было досадно, но ничего нельзя было поделать. Большинство людей в какой-то степени были обморожены, и на этом фоне было интересно отметить, что у «ветеранов» — Уайлда, Крина, Хёрли и меня всё было в порядке. Мы, наверное, были акклиматизированы к обычным Антарктическим температурам, хотя позднее
Целый день под мягкий бриз с левого бейдевинда (круто в бак с левого борта) мы шли в открытом море. Мы бы отдали весь Китайский чай за кусок льда, чтобы растопить воду, но в пределах досягаемости льда не было. Три айсберга находились в поле зрения, мы подошли к ним в надежде, что какие-нибудь их обломки будут плавать в море с подветренной стороны, но айсберги оказались крепкими, лишённые каких-либо признаков раскола, а окружавшее их волнение делало невозможным подойти ближе. Ветер постепенно задувал с бака, день тянулся в свете безжалостных лучей солнца, яростно бьющих с безоблачного неба на помутневшие от боли лица людей. Продвижение было медленным, но постепенно остров Элефант становился ближе. Всегда, когда я занимался другими лодками, сигнализируя им или давая распоряжения, Уайлд находился за рулём Джеймса Кэрд. Он, казалось, не обращал внимания на усталость и лишения. Около четырёх часов дня задул сильный встречный ветер, вскоре сделав море неспокойным. В течение следующего часа упорной гребли мы, казалось, не продвинулись вовсе. Джеймс Кэрд и Дадли Докер буксировали Стэнкомб Уиллс по очереди, но теперь моя лодка тащила Стэнкомб Уиллс на буксире постоянно, так как в посвежевшем ветре Джеймс Кэрд мог нести больше парусов, нежели Дадли Докер.
Пока мы пытались достигнуть юго-восточной оконечности острова Элефант ветер был от северо-западного к западному. Лодки, сдерживаемые практически встречным ветром, двигались крайне медленно, и когда наступила тьма, наша цель была всё ещё в нескольких милях впереди. И без того неспокойное море ещё более разволновалось. Мы вскоре потеряли из виду Стэнкомб Уиллс, идущий за Джеймсом Кэрд на длинном фалине, но изредка белый блеск разбиваемой о его борта воды говорил о его присутствии. Когда тьма стала полной, я сел на корму, положив руку на фалинь, по натяжению которого мог определить, отделилась лодка или нет, я провёл в таком положении всю ночь. Верёвка стала очень тяжёлой за счёт льда, пока невидимое море бросало наши судёнышки по воле волн. Ещё в сумерках я сказал людям на Стэнкомб Уиллс, что если ночью их лодка оторвётся и они не смогут идти против ветра, то они должны направиться к восточной стороне острова Кларенса и ждать нашего прибытия там. Даже если мы не сможем высадиться на Элефанте, это не значило, что это нужно было делать всем.
Это была на редкость суровая ночь. Мужики, за исключением вахтенного, скрючились и прижались друг к другу на дне лодки под промокшими спальными мешками, полагая, что это хоть немного позволит им согреться. Всё сильнее и сильнее дул ветер и ожесточённее и ожесточённее становилось море. Лодка всё тяжелее погружалась в тяжёлые волны и разворачивалась к ветру, её паруса трепало жестокими порывами. В течение ночи время от времени сквозь разрывы облаков пробивался лунный свет и в его всполохах я видел призрачные лица людей, сидящих в покачивающейся под ветер лодке. Когда луна скрывалась, её присутствие проявлялось отражением света от сползающих ледников острова. Температура упала очень низко, и казалось, что весь кошмар положения, в котором мы находились, едва ли можно было усугубить, но земля впереди была словно маяк безопасности, и я думаю, что всех нас поддерживала надежда, что день грядущий положит конец нашим страданиям. Как минимум мы получим твёрдую землю под ногами. В то время, как в очередной раз фалинь Стэнкомб Уиллс напрягся и провис под моей рукой, мои мысли были уже заняты планами на будущее.
К полуночи ветер сменился на юго-западный и это позволило нам подойти ближе к острову. Несколько позже к Джеймсу Кэрд подошёл Дадли Докер и Уорсли прокричал, что пойдёт вперёд и поищет место высадки. Я сказал ему, что он может попробовать, но не должен терять из виду сигнал с Джеймс Кэрд. Как только он отчалил, зарядил сильный снежный шквал и в темноте лодки разошлись. Больше я Дадли Докера не видел. Это разделение в течение остальных ночных часов вызывало во мне некоторое беспокойство. Перекрёстное волнение было очень сильным, и я не чувствовал уверенности, что с исчезнувшей лодкой всё хорошо. В темноте не было видно волн, хотя их направление и силу ветра можно было почувствовать, а в таких условиях в открытой лодке бедствие может настигнуть даже самого опытного штурмана. Я посигналил нашим компасным фонарём на парус, в надежде, что сигнал будет видно с борта Дадли Докера, но ответного сигнала так и не увидел. Мы всматривались сквозь ветер во тьму с надеждой уловить ответный сигнал, а затем повторить наш.
Моё беспокойство, по сути, оказалось безосновательным. Я процитирую собственноручную запись Уорсли о том, что случилось с Дадли Докером:
«Около полуночи мы потеряли из виду Джеймс Кэрд со Стэнкомб Уиллс на буксире, но некоторое время спустя увидели свет компасного фонаря, которым Сэр Эрнест сигналил нам для ориентира. Мы ответили светом нашей свечи, зажжённой под
«Температура была 20 градусов ниже точки замерзания (-3 °C), к счастью мы были избавлены от столь низкой температуры предыдущей ночью. Гринстрит сильно поморозил правую ногу, но Лиз восстановил кровообращение, держа её в свитере на животе. Другие были поморожены незначительно, главным образом за счёт того, что их одежда была насквозь пропитана солёной водой… К утру мы были около земли, но ничего не могли разглядеть сквозь снег и брызги волн. Мои глаза стали подводить меня. Постоянное выруливание к ветру, наблюдение за морем, казалось, застило мои глаза пеленой. В какой-то момент я не смог видеть или правильно судить о расстояниях и обнаружил себя падающим, мгновенно уснув у румпеля. В 3 часа утра Гринстрит сменил меня на нём. Я был так скован долгими часами холода и влажности в одном положении, что был вынужден завалиться поверх вещей и снаряжения у румпеля, пока остальные стащили меня в среднюю часть лодки и распрямляли словно складной нож, растирая мои бёдра, пах и живот.»
«С рассветом мы были вблизи земли, но туман был настолько густым, что мы не видели где сделать высадку. Снова взявшись за румпель после нескольких часов отдыха под укрытием (если это можно так назвать!) из капающего тента, я стал уводить Дадли Докер от шторма, следуя вдоль побережья к северу. Этот курс в первый час был довольно рискованным, сильное волнение, от которого мы уходили, угрожало утопить лодку, но к 8 утра мы оказались с подветренной стороны земли. Тогда я был в состоянии держаться очень близко к оконечностям ледников, подбирая, пока плыли мимо них, отколотые куски льда для воды. Наша жажда была невыносимой. Вскоре немного льда оказалось на борту, и в течение последующих полутора часов мы с остервенением сосали и жевали осколки льда.»
«Мы плыли вдоль возвышающихся скальных утёсов и отвесных ледников, которые не давали ни малейшей возможности где-либо высадиться. В 9.30 утра мы заметили узкий каменистый пляж у основания нескольких очень высоких утёсов и скал, и направились к нему. К нашей радости, мы увидели Джеймс Кэрд и Стэнкомб Уиллс, плывущих туда же немного впереди. Мы были так рады, что трижды прокричали „ура“, которое не было слышно на других шлюпках из-за шума прибоя. Однако, вскоре мы присоединились к ним и смогли обменяться своими впечатлениями на пляже».
Наши приключения на Джеймсе Кэрд были схожими, хотя нам и не удалось идти против ветра также хорошо, как это сделал Дадли Докер. Но, как оказалось, это было даже к лучшему для Джеймс Кэрд и Стэнкомб Уиллс, которым пришлось идти по ветру, огибая большую бухту, в которую вошёл Дадли Докер, и из которой ему потом пришлось выбираться при сильной кормовой волне. Мы, таким образом, избежали риска подтопления Стэнкомб Уиллс попутными волнами. Утром стоял очень густой туман. В 7 утра мы оказались у отвесно падающих в море скал. Мы пошли вдоль побережья на север и лишь обрывистые утёсы и ледники открывались нашему ищущему кров взору. Море с грохотом обрушивалось на эти стены, высадка была невозможна ни при каких условиях. Мы поднимали из воды обломки льда и с остервенением их сосали. В 9 часов утра на северо-западной (ск. всего опечатка, мыс Валентин, северо-восточная оконечность острова) оконечности острова мы увидели узкий пляж у подножья утёсов. На подступах к нему лежали сильно изъеденные прибоем выступы скал с узким проходом между ними. Я решил, что мы должны рискнуть высадиться в этом, не самом привлекательном месте. Два дня и две ночи без питья и горячей пищи опустошили большинство людей настолько, что мы не могли ждать, пока какое-либо ещё безопасное место появится в пределах нашей досягаемости. Стэнкомб Уиллс был легче и наиболее управляемым, поэтому я приказал ему подойти ближе, чтобы первым пройти на нём через узкий проход и определить возможность высадки, прежде чем это рискнёт сделать Джеймс Кэрд. Как только я собирался пересесть в Стэнкомб Уиллс, то увидел за кормой идущий под парусом Дадли Докер. Увиденное сняло огромный груз с моей души.