Юго-запад
Шрифт:
В борт машины постучали. Мазников откинул тяжелую крышку люка, высунулся из башни.
— Кто там еще?
Внизу стоял солдат в полушубке и танковом шлеме, связной из штаба полка.
— К полковнику, товарищ гвардии капитан! Срочно приказано.
— Ладно,— ответил Виктор.— Сейчас иду, только приказ дослушаю.
Он не думал встретить в штабе отца и теперь, увидев его рядом с Гоциридзе, и удивился и растерялся. Поздоровались молча, так, словно расстались только вчера. И когда командир бригады, невесело поглядев
— Ставьте задачу, Шалва Михайлович,— сказал полковник Мазников, отходя от стола, освещенного оранжевым светом лампы из стреляной гильзы.
Гоциридзе взглянул на Виктора.
— Карта есть?
— Есть,— ответил тот, расстегивая тугие кнопки нового планшета.
— Приказано до рассвета овладеть Биа. Твоя рота атакует в лоб. Отвлекающий маневр. Смотри сюда.— Командир полка острием карандаша перечеркнул на карте голубую нитку окружавшей Биа речушки.— Тут неглубоко, берег подходящий. Но...— Гоциридзе помедлил,— по здесь очень много противотанковых средств противника. Работать нужно умело. И осторожно.
— Ясно!
— Сейчас двадцать один сорок шесть...
Виктор понял, о чем хочет спросить командир полка.
— Рота будет готова в двадцать два тридцать. В двадцать три ноль-ноль выхожу к водному рубежу.
— Отлично! Атакуешь после артналета. С артдивом все будет согласовано. Связь держать только со мной. Позывные прежние: твой — «Орел», мой — «Ракета». Получишь сигнал «двадцать два» — немедленно отходи. Все ясно?
— Все! Разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Виктор повернулся к отцу. Командир бригады глядел на него устало и как будто виновато.
— Я приказал послать твою роту, Витёк...
Он словно оправдывался, и это не понравилось Виктору. Чтобы замять ненужный и неприятный разговор и подбодрить отца, Виктор улыбнулся.
— Все как положено! Будет порядок!..
Когда Виктор ушел, Гоциридзе, не поднимая головы, тихо сказал:
— Иван Трофимович, извините, что вмешиваюсь... Но у вас давно нет адъютанта. Возьмите сына. Он повоевал. Хорошо повоевал. Никто вас не упрекнет. И его не упрекнет...
Мазников холодно взглянул на него, сел за стол, потрогал зеленовато-золотистый стакан гильзы.
— Никогда больше не говорите мне об этом.
Начиналась метель. Впереди, в клубящейся снежной мгле, смутно темнели по горизонту окраины Биа. Неподалеку, на берегу речушки, дымились три подбитых «тигра» и одна «тридцатьчетверка».
Надо было подождать начала артналета, чтобы под его прикрытием двинуться через речку. Наконец позади один за другим раздалось несколько приглушенных выстрелов, шурша, полетели где-то в черноте неба снаряды, и настороженную, молчаливую окраину Биа сквозь тучи снега тускло высветили первые разрывы.
Мазников легонько толкнул Свиридова ногой в спину. Это был сигнал
Противник заметил танки сразу же после окончания артналета. Виктор увидел в перископ, как в Биа, на темном фоне строений, то там, то здесь стали остро посверкивать вспышки выстрелов. Это били немецкие противотанковые орудия. Он засек первую цель, скомандовал Свиридову;
— Короткая!
Против роты Мазникова немцы бросили большую группу танков и самоходных артиллерийских установок. Грохот выстрелов слился в сплошной раскатистый гул. Вспышки пламени, вылетавшего из стволов орудий, озаряли мертвые домики на окраине Биа, голое поле, по которому были разбросаны танки, насквозь просвечивали метавшиеся над землей белые космы снега. Понять, где своя машина, где чужая, было почти невозможно.
В наушниках послышался высокий, певучий голос Снегиря:
— Прикройте слева, прикройте слева!.. Окружают четыре самоходки... Прикройте слева!
Виктор развернул орудие. В дымном внутреннем освещении башни золотом сверкнула гильза снаряда. Кожегулов зарядил пушку. Мазников приложился к прицелу, поймал на центральную марку «фердиианд», облитый багровым светом полыхающей среди поля «пантеры», нажал кнопку электро-спуска.
Громыхнуло. Снаряд с ревом вылетел из длинного ствола, слепящая вспышка разрыва голубым пламенем полыхнула по борту немецкой самоходки.
— Спасибо! — почти в ту же секунду крикнул Снегирь.
Тяжелый удар справа упруго качнул машину Мазникова. Кожегулов стукнулся головой о крышку люка. Виктора отшвырнуло назад. «Только бы не зажгли!.. »
— Товарищ гвардии капитан! Кожегулов! Живы? — прохрипел в наушниках Свиридов.
— Давай вперед! Живы!..
— Витя! Витя! «Пантера» сзади... Эх!...
Теперь немецкий снаряд попал в задний борт. «Тридцатьчетверку» словно подтолкнуло и чуть приподняло. Погас свет.
— Витя! Горишь!..
Мазников развернул башню пушкой назад и, целясь в «пантеру», совсем близко увидел взметнувшийся над решеткой воздушного охлаждения рваный, кровавый язык пламени, Пришлось выстрелить наугад, сквозь этот жутко шевелящийся клок огня.
В башне стало жарко и уже пахло дымом. Виктор поправил у подбородка проводок ТПУ, крикнул механику:
— Паша, гони! Надо сбить пламя!
Командир бригады и Гоциридзе, каждый с одним наушником, сидели в машине радиостанции. Оттуда, куда ушла рота Виктора Мазникова, доносилась артиллерийская и танковая стрельба, сдавленный перестук пулеметов.
Гоциридзе выходил в эфир через каждые пять минут, коротко спрашивал:
— Как дела?
— Выполняю задачу! — докладывал Мазников.