Юленька
Шрифт:
– Да ладно… – пробормотал он, глядя на страннно-сердитое, но все-таки свое лицо.
Дима нарисовал его мелкими штрихами, выделив все недостатки по мнению Юлия – здоровенный нос, глаза навыкате, не по-мужски мягкие губы. От рисунка шли какие-то неясные эмоции – Юлий на нем был будто не своего возраста – непонятно только, старше или младше, но другой. Юлий хмурился, не понимая, что не так.
– Я не такой, – решительно объявил он в тишине. – Не такой грустный.
Снова ведомый болезненным любопытством, он цапнул блокнот, из которого был выдран «неудачный»
Дима был поехавшим, определенно. Абсолютно конченным… Ведь он постоянно рисовал его – Юлия.
Глава 3. Тот, кто не станет шутить
Юлий стоял посреди Диминой комнаты, чуть покачиваясь в такт бешено стучащему сердцу. Впервые за многие годы ему стало дико страшно. Этот блокнот не мог означать ничего хорошего, совершенно точно.
«Ты ведь тоже за ним следил!» – напомнил Юлий себе, но собственные тайные взгляды казались сейчас безобидной игрой.
Дима же был маньяком, психом. Недаром Юлий его сразу заметил – это было чувство опасности, а не интерес. Надо немедленно валить отсюда, бежать, не оглядываясь, потому что этот блокнот…
Юлий снова перелистал тетрадку имени себя. Что это все означало на самом деле? Он не знал и подозревал, что лучше будет не узнать никогда, а надо сейчас же сбежать отсюда. Но продолжал стоять, прислушиваясь к тишине коридора. И когда за дверью послышались тяжелые шаги, Юлий испытал одновременно и ужас, и облегчение.
Дверь открылась, Юлий вздрогнул, но не выпустил блокнот из рук, каким-то мазохистским решением позволяя застукать себя на месте преступления. Они встретились взглядами – темные глаза смотрели настороженно и вместе с тем испытывающе. Дима будто бы ждал сигнала, какой-то реакции…
– Починил я твое окно, – сообщил он, закрывая за собой дверь.
– Ага, – Юлий не сводил с него напряженного взгляда, с силой сжимая блокнот.
Казалось, если смотреть неотрывно, то сработает как с диким зверем – какой-то магнетизм остановит его от прыжка. Будто Диму можно было контролировать с помощью взгляда!
– А… – Юлий нервно облизнул пересохшие губы, – я тебе что-то должен? Ну за материалы или там вообще…
Это прозвучало кошмарно неловко, он и сам почувствовал, как щеки заливает краской. Надо было только кивнуть и уйти!
Дима неспешно обошел его, с громким шумом скинул инструменты, что держал в руке, в тот самый ящик, где копался до этого.
– Натурой беру, – немного запоздало отозвался он и нагло усмехнулся.
Его лицо в этот момент показалось Юлию ужасно некрасивым, перекошенным от этой самодовольной кривой улыбки. Не хотелось оставаться с этим человеком рядом, но вместе с тем поразительным образом еще меньше хотелось уходить.
– Нам надо поговорить! –
Он и сам понимал, что просто сойдет с ума, если не разберется с этими рисунками немедленно. Эти многозначительные взгляды и ухмылки его нервировали и пугали. А еще – Юлий ненавидел чувствовать себя идиотом, но именно таким был рядом с Димой, теперь – в еще большей степени.
– Не ори, – рыкнул тот и, потянувшись, вырвал блокнот из непослушных пальцев.
Юлий проследил, как Дима выдвинул ящик стола и закинул туда злополучные рисунки.
– Нечего брать чужое без разрешения, вот че я тебе скажу, муркель, – сказал он таким тоном, будто объяснял ребенку, а не говорил со взрослым парнем, которого хотел то ли убить, то ли поиметь – и хотя Юлий не очень-то понимал причину второго, почему-то других вариантов в его голове просто не находилось.
Пока он гнал от прочь эти опасные мысли, Дима стащил с себя рабочую куртку, достал вторую чашку, плеснул себе коньяка.
– Еще будешь?
Вот теперь точно надо было тут же свалить, а еще лучше – донести на извращенца. Но Юлий всегда отличался ослиным упрямством. Отчего-то уход сейчас виделся ему каким-то позорным бегством. Будто тем самым он уронит свое достоинство в глазах Димы. Почему вообще в этой ситуации надо было заботиться об этом, Юлий в тот момент не задумался.
– Буду! – он с вызовом шагнул вперед. – Наливай!
Юлий подсунул Диме свою кружку, после чего забрался с ногами на кровать, так как другой поверхности, куда примостить свой зад в комнате просто не было. Для этого пришлось скинуть кеды, но так как он принял решение, что сбегать не будет, это было скорее провокационным жестом, чем потребностью в комфорте.
Дима наблюдал за ним, не меняясь в лице – все такая же немного насмешливая, но между тем хмурая рожа.
– О чем же ты поговорить хочешь? – выдал тот свое любопытство, когда пауза затянулась.
– А то ты не знаешь! – тут же огрызнулся Юлий. – Я же видел блокнот.
Вслух произнести все свои подозрения было все-таки страшно. А еще – унизительно. Вместе с тем Юлий не хотел, чтобы Дима понял, как его зацепили эти рисунки, будто это давало над ним какую-то власть, хотя это именно Дима попался на чем-то постыдном, преступном даже, а не наоборот.
В голове у Юлия в тот момент была полная каша.
– И че?
В отличие от него самого, Дима не был ни сконфужен, ни возмущен. Он пожал плечами, сделал лицо такое, что кому-то возможно не составило бы труда поверить – ничего предосудительного он не делал.
– Там я, – с нажимом выдал Юлий.
– И че? – повторил Дима.
Он тяжело опустился рядом на кровать, скосил глаза на Юлия, но голову не повернул. Тот не выдержал и пихнул его в плечо.
– Почему там только я?!
Дима перехватил его руку, сжал за запястье – не больно, но ощутимо.
– Ну интересная у тебя рожа, зацепила, – выдал тот, прищурившись. – Хочу – рисую, нельзя, что ли?
Почему-то ответ с «зацепила рожа» как-то разочаровал. Юлий обиженно вырвал у него руку и насупился.