Юность Карла
Шрифт:
— Только что прибыл Ганелон, мой король. И вести у него самые дурные.
— О, мой злоречивый дружок еще ни разу не доставлял мне добрых известий. Так что случилось?
— Твой брат и соправитель при смерти, государь. У франков смута.
— Что? — взревел, вскакивая, Карл. — Когда? Кто? Кто сказал?
— Прибыл Ганелон, государь. Он загнал по дороге двух лошадей.
— Плевать мне на лошадей. Где этот знаток верховой езды? Я хочу знать, что случилось! Где он? Давай его сюда.
Испуганная Хильдегарда судорожно пыталась завернуться в шкуры и сделаться как можно незаметней, а лучше бы и вовсе испариться, настолько Карл в эту минуту был не похож сам на себя.
— Я пришел, чтобы разбудить тебя, а уж подробности Ганелон доложит тебе сам.
— Хватит. Зови его. Сейчас мы все выясним.
Успевший скинуть заледенелый плащ, тяжело стукнувшийся о дощатый пол, Ганелон набросил на плечи накидку из шкуры выдры и поспешил за Харольдом.
— Приветствую тебя, Карл! Я с грустными вестями.
— Рассказывай. Как это случилось?
— В ночь на первое декабря твой брат обильно поужинал по случаю именин своего первенца, ну и выпил соответственно, и почувствовал себя плохо. Лекари серьезно опасаются за его жизнь. Ему все хуже и хуже. И вот я, загнав двух коней, поспешил к тебе, потому что не успел еще почить твой брат, как его графы уже начали грызню за его наследство. Да и вдова, эта наполовину лангобардка Герберга с двумя сыновьями, требует свою долю. Между тем Карломану все хуже и хуже. Его рвет, лихорадка и жар охватили тело.
Пока Ганелон рассказывал о случившемся, дышал он с трудом. Чувствовалось, что он действительно не слезал с коня двое суток.
Карл окаменело замер, не в силах сказать что-либо.
И снова почему-то мелькнула застарелая, загнанная в отдаленный уголок памяти мысль: «Нет возврата!»
Как и письмо из Рима, новости из Самуси не предвещали ничего хорошего. Его брат Карломан был опасно болен. У франков смута. Но он не был бы Карлом, тем Карлом, который всегда принимал быстрые решения и неуклонно претворял их в жизнь.
2
Собрав ловчих и лесничих, он поскакал на юг через леса. За ним следовал эскорт меченосцев, проверенных в походе на Аквитанию. Ведя лошадей то в галоп, то переводя на рысь, чтобы отдышались, Карл двигался все дальше и дальше. И здесь, на границе двух владений, гонец принес ему весть о смерти Карломана и о готовящемся сейме баронов королевства.
Решение Карл принял молниеносно.
— Гоним немедленно в Самуси.
— Но там же собрались все твои враги.
— Это безумие, Карл! — раздалось несколько возгласов.
Карл громко расхохотался.
— Значит, мои воины считают своего короля сумасшедшим? И это те, с которыми я покорил Аквитанию? Клянусь Богом, вы даже не трусливые вояки, а всего лишь жалкие сельские шлюхи. — И, повернув коня, поскакал, нимало не заботясь, следуют ли за ним его люди.
Загоняя лошадей, Карл мчался в Самуси. Отряд меченосцев следовал по пятам за своим королем. Ледяной декабрьский ветер пронизывал насквозь плотные волчьи, овчинные накидки, отделанные сверху кожей. Вот уже всадники обогнули последний холм и вырвались на излучину, в глубине которой раскинулось обширное королевское поместье.
В Самуси должны были собраться все советники почившего короля: аббат Фулрод, граф Уорин, граф Ашер, два известнейших военачальника Бертран и Тьерри. Ожидали прибытия еще нескольких знатнейших лиц королевства.
Карл прискакал ночью и сразу же, остановившись на краю города на постоялом дворе, не терпящим возражений голосом приказал:
— Ольвед, сначала я хотел бы переговорить с Фулродом. Организуй мне встречу с ним, и немедленно.
Старый аббат появился довольно быстро, кутаясь в меха и тем не менее поеживаясь от декабрьской стужи.
— Старые кости уже не греют, Карл, — печально улыбнулся Фулрод, — но я знал, что ты приедешь.
Растроганный Карл при виде своего старого учителя, которого в детстве он называл занудой, порывисто прижал его к своей груди.
— Здравствуй, старик. Я рад, что ты еще жив и даже не потерял способностей к юмору и соображению. Но времени у нас мало, поэтому воспоминаниями будем обмениваться потом. Мне нужна твоя помощь.
— Всем нужна помощь старого Фулрода.
— Но сначала скажи мне, как умер мой брат.
— Увы, лекари ничего не смогли сделать и разводят руками, не ведая причин недуга. Один из них, Вегторн, говорит, что это следствие простуды. Карломану надо бы полежать, попить травяных настоев, а он затеял ужин и на нем неумеренно много ел и пил. Но скажу тебе по секрету — ходят слухи, что его отравили.
— Так, — протянул Карл, выслушав Фулрода. Глаза его блеснули, и он метнул недобрый взгляд в сторону Ганелона. — И что теперь делается в королевстве моего братца?
— Я попробую коротко пересказать суть дела, но даже коротко — будет длинно.
— Говори.
— Готовится сейм, на котором собираются короновать старшего из детей Карломана.
— Проклятье! Ганелон, — повернулся Карл к своему приближенному, — ты мог бы с известием о болезни брата послать кого-нибудь из слуг. Ты мне был нужен здесь, чтобы все видеть и слышать. Ах, как не вовремя эта смерть. Еще не отбушевали страсти после моего развода с Дезидератой, с лангобардами конфликт, а теперь еще и смута среди франков.
— Кому-то это было выгодно, Карл, — встрял в разговор Хруотланд. — Очень выгодно.