Юность Маркса
Шрифт:
— Мы, — не задумываясь, ответил Пауль, — подобны плодам, которые надкушены на ветке и дозревают с коричневой метой гниения на свежей кожуре. Сами по себе мы ничего не значим и ничего не определяем в этом мире.
Пауль снял меховую рукавицу и принялся отогревать дыханием застывшие пальцы. Фриц озябшими ногами месил податливый снег.
— Ты мрачнее самой Кассандры, — говорил он при этом быстро. — Что касается таких людей, как я, то, право, судьбы человечества интересуют нас в самую последнюю очередь. Приятно за стаканом пунша обнимать вселенную.
Пауль не ответил. Пошли молча.
Более недели бродили студенты в горах, ночуя в пастушеских хижинах, переваливая через горные вершины. С Боденского озера, без особых целей, пользуясь каникулами, шли они в Винтерхур и Цюрих.
Декабрь был на исходе. Внизу, под горами, праздновали рождество.
— Из Цюриха я поеду в Берлин не для того, впрочем, чтоб терять время на студенческой скамье, — сказал Фриц Шлейг Паулю, — Университет в нашу эпоху — убежище для неудачников и честолюбивая забава для богатых. Я не принадлежу ни к одной из этих категорий.
— И я тоже, — улыбнулся Пауль.
— Ты — некая разновидность. Неисправимый мечтатель.
— Мечты послужили путеводной нитью для великих открытий. Мечтателями были Колумб, Спиноза, Гегель, Наполеон, Робеспьер…
Сумерки принесли стужу. Облака заграждали путь, путали дорогу, как мираж. Исчезли границы между Альпами и небом. Пауль и Фриц побежали вниз, к двум-трем светящимся точкам. Им казалось, что небо было иод ногами и они падали к звездам. Снег мчался нм навстречу, вырывался из-под ног, налетал сбоку и устремлялся вверх.
Деревня, недостижимо далекая, появилась внезапно рядом. Улицы были темны и скользки. Несмотря на то что пробило только восемь часов, дома уже спали.
На краю деревни студенты набрели на маленький трактир. После долгих пререканий хозяйка согласилась изготовить уставшим путешественникам кофе.
— Люцифер! — восклицал проголодавшийся и озябший Фриц, поминутно потирая отмороженное ухо. — Эта страна еще более несносна, чем Германия. Люди живут здесь, как куры в усовершенствованном курятнике. И у них есть конституция.
Пауль безучастно перебирал костяшки старого желтого домино, строил из них стену, чтоб тотчас же разрушить.
Подле очага рядом с большими — от пола до дощатого потолка — часами примостился на резном табурете сутулый человек и грел над огнем большие худые руки.
— Пьян, видно, — сказал Фриц, которому показалось подозрительным
— Ты всегда подползаешь к людям с черного хода, — рассердился Пауль.
— Если черный ход не так старательно закрыт, как парадное крыльцо. Я не ношу розовых очков и вижу все, как оно есть. Э, да этот парень стоит внимания! Посмотри на его руки. Люцифер! На них следы недавно снятых наручников, или я отморозил себе глаза. Нет сомнения, мы открыли преступника, бежавшего из тюрьмы. Деревня близка к границе. Он бежал из Германии. Что, если это убийца, взломщик, казнокрад?
Фриц позабыл об отмороженном ухе. Он был крайне заинтересован и решил тотчас же проверить свои предположения. Вытащив кисет, он протянул его незнакомцу:
— Не угодно ли?
— Угодно, чтоб вы оставили меня в покое, — последовал ответ.
— Вы, видно, недавно из Германии, если не успели соскучиться по обществу немцев, — не унимался Фриц.
Иоганн Сток оглядел его с ног до головы, точно снял глазами мерку.
— Немец немцу рознь. Ваше общество мне нигде не потребуется.
— Отличный ответ! — сказал вдруг Пауль. — Немец немцу рознь.
— Для вчерашнего каторжника вы непомерно нахальны! — огрызнулся Фриц и в ту же минуту пожалел о сказанном.
Сток молча поднялся с табурета, подошел к оробевшему студенту и поднес кулак к самому его носу.
— Дурак ты и петух! — сказал портной почти беззлобно. — Такие, как ты, в тюрьме не сидят. Недоросли.
— Мы тюрьмы строим, — успокоившись, пробурчал Шлейг и постарался убраться подальше от Стока.
— Не великое достижение! — снова и на этот раз сердито вставил Пауль. — Всю Германию в тюрьму не засадишь. И с чего тебе вздумалось разыгрывать красноречивого прусского юнкера? Реплики, достойные казармы.
Хозяйка принесла кофе и яичницу. Пауль поймал голодный взгляд Иоганна и пригласил его присоединиться к ужину. Поразмыслив, Иоганн согласился и молча принялся есть.
Чего хотят от него эти назойливые студенты? Враги они или друзья? Отдавая себе отчет в том, каков Шлейг, портной не знал, что следует ему думать о Пауле? Молодой студент располагал к доверию.
«Этот — надежней, — решил Сток. — Да и другой хоть и болтун, но не шпион».
В полночь Фриц объявил, что устал, и потребовал, чтоб хозяйка трактира провела их на чердак; там, на теплом сене, решили студенты переночевать.
— Раскуси его, — шепнул Шлейг на ухо Паулю и ушел с подсвечником в руке.
Портной и студент остались одни.
— Полтора года я был в тюрьме, — испытующе глядя на Пауля, начал Сток. Он и сам был удивлен внезапной своей откровенностью, по не мог более удерживаться, — Все это время я страдал от сознания, что теряю время попусту, загнан в клетку и беспомощен, бессилен помогать товарищам в их борьбе.
Пауль облегченно вздохнул. Перед ним был его герой, испытавший на себе гнет деспотизма. Разве не мечтал сам Пауль быть закованным в кандалы во имя идей Руссо и Робеспьера?..