Юность в яловых сапогах
Шрифт:
– Здесь? – спрашивает меня водитель.
– Ага, - я киваю головой, достаю из кармана помятый рубль и протягиваю его таксисту.
– Ладно! Спрячь! Тебе еще пригодится! – улыбается мужчина. – Я знаю, что ты не Рокфеллер.
– Ну, спасибо, тебе! – я возвращаю бумажку обратно в карман и вылезаю из автомобиля. Сегодня поистине удачный день!
– Бывай! – бросает таксист и, как только я захлопываю дверь, срывается с места, за несколько секунд растворяясь в опустившихся сумерках.
Ворота хоть и старые, но крепкие. На столбе знакомый звонок. Звоню. Проходит десять секунд, двадцать, звоню еще, теперь уже дольше держу палец
– Здравствуйте… - передо мной женщина лет сорока, изрядно потрепанная и явно навеселе. Нет, она не пьяная, просто немного выпившая. Она в каких-то уж совсем неприличных трениках с оттянутыми коленками. На плечах у нее наброшена болоньевая куртка, на ногах старые тапки. Женщина довольно еще стройная, но чувствуется, что она прошла огонь, воды и медные трубы.
– Здравствуйте, а Лера дома? – спрашиваю я, немного волнуясь, сам не зная от чего.
– Дома, - женщина расплывается в глупой улыбке. Потом немного откинув голову громко кричит, продолжая улыбаться и смотреть на меня. – Лерка! Лерка, мать твою! К тебе ухажер! Иди сюда!
Я стою и ощущаю сильное чувство неловкости от того, что женщина беспардонно рассматривает меня. Мне хочется уйти, но это будет очень глупо. Наконец из-за угла дома показывается знакомая фигура моей девушки. Лера подходит и удивленно смотрит на меня.
– Привет…, а те чё? – спрашивает она меня и не дождавшись ответа обращается к женщине. – Ма! Иди!
– А кто этот мужчинка? – мать «шалавливо» заигрывает со мной, стреляя многозначительными взглядами.
– Ма! Иди! – раздражается дочка. – Тебя ждет Борисик.
– Ну, ладно! Приглашай кавалера в дом… - мать уходит, оставляя нас наедине.
– Ты чего? – повторяет свой вопрос Лера.
– Так, пришел в гости…
– А… Ну, тогда заходи… - она поворачивается ко мне спиной и идет в дом, таким образом приглашая следовать за ней.
Я иду за ней и вхожу скромное жилище девушки. Там темно и тесно, низкие потолки, побеленные стены, в прихожей огромной кучей висят какие-то куртки, ватники, пальто.
– Раздевайся… - устало предлагает мне девушка и терпеливо ждет в комнате, когда я разденусь. Я расстегиваю шинель, бросаю ее на стул, так как повесить на вешалку нет возможности ввиду ее полной занятости. Потом развязываю ботинки, снимаю их и, не одевая никаких тапочек, прохожу в комнату. Здесь полумрак, горит только торшер. Диван, примостившийся у одной стены, расправлен. По обстановке в комнате и царящему в ней беспорядку сказать, чем занималась до моего прихода ее хозяйка невозможно. Я внимательно изучаю внутреннее пространство дома. Из комнаты я вижу другой проем, за которым темнеет то ли еще одна комната, то ли коридор. Мрак не дает мне разглядеть помещение и сделать вывод о его предназначении.
– Это твоя комната? – спрашиваю я чтобы начать разговор.
– Да…
– А что там? – я киваю на темноту за проемом.
– Там комната бабушки…
– А где комната матери?
– Там, во дворе еще один домик. Они с Борисиком там живут…
– А кто такой Борисик?
– Ее друг.
– Ясно… - выдохнул я, не зная, что говорить дальше.
– А ты чего? – будто читая меня, спрашивает Лера.
– Вот в увольнение выпустили…
– Что, простили?
– Может быть, но скорее просто взводному нужно чтоб мы были в увольнении…
– До вечера? Скоро обратно?
– Нет, до утра…
– Домой поедешь?
– Не хотел… у тебя можно остаться?
– Хм… оставайся… - она посмотрела на меня без удивления, потом перевела взгляд на кровать. – Будешь спать в бабушкиной комнате.
– А бабушка?
– Она со мной.
– Ладно.
Скрипнула дверь и в комнате появилась мать Леры. Она была все также весела и в руках держала большую миску с квашеной капустой.
– Так, молодежь! Идемте к нам! Надо же угостить твоего гостя, - говорит она и кладет мне свободную руку на плечо.
– Мам! – то ли возмущается, то ли наоборот соглашается с ее предложением дочь. Потом примирительно продолжает – Он останется у нас на ночь.
– Хорошо, дорогая! Идемте!
– А где бабушка? – спрашивает Лера.
– Она у Никитишны…
– Ладно. Пойдем! – Лера тоже протягивает ко мне руку и берется за мой бок. Я окружен женщинами и мне очень приятно.
Я пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что мне не очень хочется, но я уступаю хозяевам. На самом деле я голоден и совсем не против выпить. Возможно алкогольное опьянение сломает строгость девушки и быть может единственная свободная ночь в этом коротком, буквально свалившемся с неба, отпуске пройдет очень даже не напрасно.
* * *
– Нет…, ну не сейчас…, потом… - шепчет Лера. Она отстраняет довольно нежно и даже ласково мои руки, которые лезут ей в трусики, гладят упругую девичью грудь.
– А когда? – шепчу я в ответ и продолжаю атаку. Нет ничего приятнее чем молодое девичье тело. Лера обладает божественными формами. Она не худа, но и не полна. Ничего лишнего. Как говориться не прибавить, не убавить.
– Там бабушка. Я не могу при ней, давай потом, - упорствует Лера, ее бастионы упорно держат оборону и не собираются сдаваться.
Мы лежим в маленькой бабушкиной комнате где на старенькой кровати мне недавно застелила новое белье Лера. Бабушка должна была лечь в Лереной комнате. Мы пришли от Борюсика и Натальи Михайловны, так звали мать Леры, изрядно выпившие. По пути меня немного бросало из стороны в сторону и пока мы шли к кровати меня нежно поддерживала хрупкая и не такая пьяная девушка. Она быстро подготовила мне ложе и, уложив меня, на несколько минут ушла. Я закрыл глаза и вертолеты закружились надо мной. Мне не хотелось спать, но усталость не физическая, а душевная после выпитого превратила мое тело в какое-то тесто. Плывущий потолок, гул в голове. Я открываю глаза, темнота. Я опять из закрываю и проваливаюсь в пустоту. Но внезапно я почувствовал, что вернулась Лера. Она только в маленьких беленьких трусиках. Приподняв край одеяла, девушка оказывается рядом со мной и головокружение мгновенно прекращается. Начинаются другие ощущения. Голая девичья грудь приятно касается моего тела. Я возвращаюсь к активной жизни. Мое тело теперь не тесто, оно огромная напряженная мышца. Я обнимаю свою посетительницу и начинаю осыпать ее поцелуями.