Юность
Шрифт:
– И откуда же, по вашему, взялось… – князь неопределённо махнул рукой в сторону экрана, – вот это?
– Гм… мысль о жидовском следе пусть и выглядит несколько лубочной, но при здравом размышление – вполне допустимой. Не берусь судить, придумали ли они сию конструкцию сами… А впрочем, ежели вспомнить о том, что народец сей рассеян по всему свету и подвизается в том числе в патентных бюро, всё становится на свои места.
– Пожалуй, – согласился князь с удобными мыслями, одарив собеседника бледным подобием приязненной улыбки.
– Позвольте, – вмешался
– Соглашусь, – Ивана Карловича бросило в пот, – однако же и полностью исключать эту версию нельзя – мало ли, какие психические расстройства есть у мальчишки? Но я бы поставил скорее на гипнотизм.
Вывернувшись, он брякнул едва ли не первое, что пришло ему в голову, но судя по всему – удачно! Лица мужчин демонстрировали гамму от сдержанного интереса до полной поддержки, а вот дамы приняли его версию едва ли не безоговорочно.
– С некоторым скепсисом относясь к спиритизму, – продолжил он, старательно дистанцируясь от модного, но несколько скандального увлечения Света, – не могу не отрицать возможностей гипноза. Тем паче, для этого не нужно мистических способностей, а всего-то окончить медицинский институт по соответствующему направлению. Внушить что либо…
Он пожал плечами, как бы закрывая тему, и эта точка зрения стала в определённых кругах едва ли не аксиомой. В самом деле! Ну не верить же всерьёз, что мальчишка из народа (!) сумел… вот это всё? Ширма, господа, определённо ширма! А вот чьи зловещие тени стоят за ним… о, вот здесь можно и должно поспорить!
В руку мне ткнулась бутылка вина, и символически приложившись к ней губами, передаю её дальше. Закутавшись в шерстяное одеяло, бездумно гляжу на рдеющие угли костра и решительно ни о чём не хочу думать.
Длинные деревянные столы на козлах и плетёные кресла освещаются дюжиной керосиновых ламп, висящих на ветвях жакаранд, да светом луны и костра. Игра света и теней самая причудливая и прихотливая, и настроение тоже – прихотливое, меняющееся с каждым всполохом костра, с каждым ударом сердца.
Собралось нас едва ли не сотня человек, и многих из них я если и видел, то настолько мельком, што решительно и не упомню, што же это за люди. Впрочем…
… какая разница?
Война ещё не закончилась, но перемирие уже объявлено, боевые действия приостановлены, и разом – будто стержень вытащили из всего народа. Несмотря на все победы Южно-Африканского Союза и нацеленность Европы воевать с Британией до последнего бура, экономика держав несоизмерима.
Как бы не надувались африканеры жабами, а сопоставить хотя бы численность населения ума им хватало. От того, пожалуй, и было у них ожесточение и желание вывезти с захваченных земель всё, што только можно, а што нельзя –
Британская общество крайне болезненно отреагировала на поражение от кучки фермеров. А пуще того – на дружную реакцию европейских держав, на их общую истеричную ненависть.
Военная машина Британии с превеликим скрежетом начала разворачиваться, тут же и забуксовав.
Войска требовались в Индии, вечно беременной мятежами и готовой вот-вот разродиться, притом по всем показателям – «детишек» будет много. А самое скверное – для британцев, так это воспалившееся национальное самосознание у сикхов. Во время индийского национального восстания 1857 года они сохранили верность английской короне, а ныне ситуация хоть и далека от мятежа, но и надёжной опорой считать их в настоящее время сложно.
Афганистан, спровоцированный русскими и индусами разом, устроил полномасштабное восстание, традиционно вырезая белых. Самое же настораживающее заключалось в том, что столь же традиционная междоусобная резня пока не намечается.
Поиск союзников закончился для британцев неудачей. Испания не отошла ещё от испано-американской войны девяносто восьмого года, и никакие кредиты не способны дать результата ранее чем через два-три года, и это при самых оптимистичных прогнозах.
Развернуть к себе Италию также не представлялось возможным. Неверная союзница Германии, не отвергая окончательно прусского ухажёра, со всем пылом юности бросилась в объятия французского правительства, заключив целый ряд взаимовыгодных соглашений.
Россия, накачанная французскими и немецкими кредитами, не могла пойти против кредиторов. Англофилы, франкофилы, германофилы, славянофилы… Раздираемое группировками, российское правительство раскорячилось, старясь если и не угодить всем разом, то хотя бы не слишком обидеть. Сия политическая проституция и её последствия живо обсуждаются европейскими, да и не только европейскими газетами, и градус международного общественного презрения по отношению к русскому царю бьёт все рекорды.
На фоне всего этого полыхнуло восстание боксёров в Китае, началась резня европейцев и христиан-китайцев, на што британцы отреагировали едва ли не с облегчением. Буры, ещё вчера объявляемые дикарями, были всё-таки дикарями белыми, и войны с ними – внутренним делом европейских народов. А китайцы…
… ату их! Азиаты, существа низшей расы! Уничтожить!
Градус истерии в британском обществе, не стухая, начал разворачиваться в иную сторону, и между бурами и британцами состоялись мирные переговоры. Сперва – с руководством Капской колонии, уже поголовно сидящим в плену. Позже, с явственной неохотой, статус переговоров повысился, и вот теперь – всё! Перемирие.
Никто не сомневается, што мир будет заключён, вопрос лишь в репарациях, контрибуциях, возмещении национализированной собственности и разумеется – захваченных землях. До поры.