Юрий Долгорукий (Сборник)
Шрифт:
Князь нагонял страх одним своим именем: Долгорукий. Словно бы простирал свои длинные, цепкие, загребущие руки над всеми землями, до отдалённейших уголков, во всё вмешивался, всё хватал, всё хотел присвоить. Хотя так о нём думали только властители: князья, бояре, воеводы. Простой люд, видимо, прозвал князя Долгоруким за щедрость, за готовность помогать человеку, за то, что раздавал милостыню, отворял княжеские житницы в голодные годы, кормил множество сирот, немощных, бездомных, несчастных, бесприютных людей, в которых никогда не было недостатка в Залесских землях. Хоть так, хоть иначе, Долгорукий должен был быть сильным, решительным, может и суровым внешне, как приличествует всем тем, кто не колеблется в поступках, в особенности же в делах добрых и справедливых.
За завтраком Юрий снова пил своё просяное пиво, князь Андрей тоже последовал примеру отца и прихлёбывал янтарный напиток, запивая холодное мясо; Ростислав морщился, наблюдал, как отец и брат шумно пьют пиво, отхлебнул немного мёда, нацеженного ему чашником из драгоценного серебряного жбана; видно, мёд для Ростислава привозили откуда-то издалека, чуть ли не от самих ромеев, или же тут сытили его большие знатоки и долго выдерживали в старых бочках, придающих напитку тот неповторимый вкус и запах, который встретишь только среди выдержанных медов Русской земли.
Рассиживаться с утра никто не стал, - каждый из дружинников, перекусив на ходу, хлопотал возле коней; готовился в дорогу и Иваница, за столом сидели только князья и Дулеб, молча ели, потом Юрий спросил:
– На остров как добрались: вброд?
– На лодьях, - ответил Андрей, а Ростислав снова покровительственно улыбнулся на простецкий вопрос отца: разве же кто-нибудь мог допустить, чтобы он, пышный и роскошно-прекрасный князь Ростислав, барахтался в этой холодной, мутной воде?
– Нашли меня как?
– допытывался Юрий.
– Язык до Киева доведёт, - сказал Андрей, теперь оба княжича улыбались чуточку покровительственно, потому что как ни пробивался отец к Киеву, но не доводил его туда ни язык, ни копьё, ни меч.
– Глеб просит помощи, - повторил Андрей, - передаёт, что не выдержит один всю зиму.
– Зимой пошлём дружину, - спокойно промолвил Юрий.
– Откладывать негоже, - Андрей поискал глазами поддержки у Ростислава, и тот всем своим видом показывал, что согласен с братом и заранее отбрасывает все слова князя Юрия, о которых мало сказать, что они нерешительные.
– Я не бог, - подлил себе пива Юрий, - реки не смогу заморозить. Давно бы уже должна наступить зима, да медлит. Может, Изяслав умолил бога, чтобы он отрезал нас на какое-то время от Чернигова и Киева, пока там Мстиславичи жгут города.
– Пошёл бы и по этой воде, - вздохнул Андрей, - пусти меня, отче, пробьюсь.
– Знаешь вельми хорошо, что не отпущу тебя. И никого не отпущу, пока дорога не установится. Много уже мы ходили туда, да всё без толку. Вот Ростислава ещё пошлю.
– Почему Ростислава?
– подскочил Андрей.
– Взгляни-ка на него: князь из князей! Он самим своим видом нагонит страху на Мстиславичей, придут они поклоняться и целовать руку.
Ростислав и впрямь положил на стол толстую, белую, холёную руку, хоть тотчас же и целуй кто хочет.
– Я пойду, - сказал он, небрежно цедя слова, - почему бы мне не идти? Который уж год сижу без земли. Могло и надоесть. Унижает моё достоинство жить такими харчами, князь Юрий. Но уж коли пойду на юг, то не сяду ни в Курске, ни в Чернигове, ни в Переяславе, а ударю на Киев! Добуду тебе золотой Киевский стол одним махом!
– Любо мне слушать такую речь, но увижу ли Киевский стол и гоже ли мне думать о том дне, сыновья мои?
– вздохнул Юрий, и только Дулеб уловил в этом вздохе что-то напускное, а оба младшие князья встревожились не на шутку и почти одновременно воскликнули:
– Что с тобою, княже? Что?
– Вот, - указал Юрий на Дулеба, - посланец от Изяслава. Посол и судья. Назвал меня убийцей.
– Тебя? Убийцей?
– Андрей вскочил из-за стола, взялся за меч.
Ростислав тоже пошевельнулся угрожающе, и в этом движении было куда больше угрозы, чем в намерении Андрея достать из ножен меч.
– Скажи им, лекарь, пусть знают.
– Можно и сказать, - Дулеб снова был спокоен и непроницаем. Он уже и не рад был, что встрял в это тяжёлое дело, почему-то всё больше и больше сомневаясь в основательности своих подозрений в отношении руки Юрия в киевском убийстве, но эти молодые князья немного раздражали его, они вели себя так, будто за всю жизнь свою не допустили ни одной несправедливости. Поэтому Дулеб твёрдо и убеждённо повторил сыновьям то же самое, что вчера поведал их отцу, но последствия от этого сегодня были вовсе не такие, как вчера.
Ростислав улыбнулся с презрением, Андрей метнулся туда и сюда, не глядя на Дулеба, крикнул:
– Эй, там, принесите-ка мой лук!
Отрок принёс Андрею лук, князь не взял его в руки, велел отроку:
– Натяни!
Тот стоял, недоумённо посматривая на князя.
– Кому сказал!
– топнул ногой Андрей.
Отрок молча попытался согнуть лук, но у него ничего не получилось.
– Позови кого-нибудь посильнее!
Тот выбежал, через минуту возвратился с дружинником, сильным, как тур, тот повозился с луком чуточку дольше, но и он ничего не мог сделать.
– Видел?
– выпроваживая взмахом руки дружинников, спросил молодой князь у Дулеба.
– Может, хочешь попробовать?
– А зачем это мне? Я не лучник, - пожал плечами Дулеб.
– Я лекарь.
– Лекарь, а берёшься за дела, чуждые для тебя.
– Истина не может быть чуждой для человека.
– Ну так вот, - Андрей легко согнул лук, натянул тетиву, - взгляни, какой у меня лук. Вот тут тебе и истина. Повезу тебя во Владимир, привяжем к воротам и расстреляем из этого лука. За неправду. За поклёп. За…