За день до послезавтра
Шрифт:
Россия более не может считаться демократической страной по большинству параметров.
В наши дни новости распространяются быстро. Первые смутные разговоры начались еще в середине дня. Где-то к трем часам по московскому времени в сотнях офисов начали крутить ручки настройки радиоприемников, разыскивая новостные передачи. К четырем люди начали останавливаться у работающих телевизоров — у стойки дежурного охранника, у вахтерской будки с ключами, в кабинетах учрежденческих «служб связи». К половине пятого некоторые начали отпрашиваться с работы, чтобы смотреть телевизоры дома. Эта конкретная группа состояла из людей очень разного сорта, но их отличало одно — блестящие глаза. Они желали видеть.
Дикторы произносили слова, называли имена, что-то разъясняли фоном к примитивной, на скорую руку сделанной анимации. Но на всех каналах было примерно то же самое: карты русского Севера, мрачные офицеры в черном или жизнерадостные дикторы в серых костюмах, короткие видеоролики. «Саратов», «Саратов», «Саратов»…
— Заявление пресс-службы командования Северного флота о том, что в районе полигона было последовательно обнаружено сразу три субмарины неизвестной государственной принадлежности, было с высокой степенью озабоченности воспринято членами Государственной Думы, собравшимися на внеочередное заседание… Как уже отмечалось ранее, это заявление было выдержано в тоне, который председатель демократической партии «Яблоко» уже назвал в своем комментарии корреспонденту нашего канала «недопустимым». По его словам, никакие отговорки не позволят военным переложить с себя ответственность за гибель подводной лодки и экипажа. В комментарии также говорилось, что «в глазах общественности ссылка моряков на какие-то мифические чужие субмарины выглядит в этих обстоятельствах просто бессовестной и циничной»…
На другом канале шла реклама: шикарная женщина размахивала свежевымытыми волосами так, что «наночастицы бриллиантов» вспыхивали в них тысячами ярких огоньков. Однако потом нежный голос заканчивал рассказывать о шампуне, и интерес многих зрителей пропадал, — после паузы снова начиналось занудное: «115 человек», «В территориальных водах Российской Федерации», «По словам капитана 1-го ранга, фамилия которого не сообщается…», «Саратов», «Саратов», «„Курск“ в 2000 году», «Подводная лодка „Комсомолец“ в Норвежском море…» И снова: «Саратов», «Саратов»…
Комментарии были разными. Отличился ведущий программы «Времечко» — весьма умный вообще-то человек, скрывающий на редкость хорошую наблюдательность и острый аналитический ум под антуражем скучающего флегматика. Он отметил, что «тон комментариев идет почти по правильной синусоиде», и это запомнилось многим. Действительно, это было похоже на правду. В определенные часы три четверти «политического» экранного времени (то есть посвященного именно разговорам о происходящем в стране и мире, а не рекламе, комедийным или драматическим телесериалам и шоу разного типа) по отечественным телеканалам в целом вдруг сливались в пользу военных и «ура-патриотов». Тогда можно было видеть, как дергающий щекой капитан 3-го ранга тычет тупым концом карандаша в карту и что-то говорит и говорит о чужих подлодках в нашем, русском море, в какой-то неполной сотне миль от города с 300-тысячным населением. Глупо это выглядело — камера качалась, и то, что в нее то и дело летели брызги, красоты и мужественности низкорослому капитану не добавляло.
— Полученные нами акустические характеристики контакта № 2 абсолютно точно соответствуют известным акустическим характеристикам атомной субмарины типа «Лос-Анджелес», точнее, «Улучшенный 688». Этот контакт наблюдался в течение 22 минут. На 19-й минуте наблюдения контакта № 2 было установлено присутствие в районе еще одной подводной лодки, контакта № 3. Наблюдение за ней…
— То есть вы хотите сказать…
Вопрос корреспондента сбил капитана 3-го ранга с его монолога, и тот зашевелил губами, пытаясь вернуть себе нить мысли. Выглядел он, как полный идиот; очень немалая доля телезрителей, и особенно женщин, в этот момент испытала настоящую брезгливость: холеным героям телесериалов, выглядящих мужественно даже под слоем крови в палец толщиной, этот офицерик уступал на все сто.
— Я хочу сказать, что мы последовательно вели три чужих подводных лодки в юго-восточной части Баренцева моря. Две из трех были достоверно опознаны как тип «Лос-Анджелес»…
— «Достоверно», надо же! — фыркала телезрительница, всего минуту назад напряженно вслушивающаяся в происходящее на экране. Сыну было уже 16 лет, и отпускать его в эти гнусные, не нужные никому «вооруженные силы», где детей убивают, она не собиралась. Мысль, что ее мальчика могут погубить такие люди, как этот косноязычный, неспособный даже просто громко говорить что-то заученное тип с серым лицом, была непереносимой.
— Два из трех контактов, а именно контакты № 2 и № 3, были также обнаружены другим малым противолодочным кораблем бригады и велись в период…
— Каким именно кораблем? — снова перебил офицера корреспондент.
— Извините, я не буду отвечать на этот вопрос…
На этих словах почти четверть зрителей переключили канал. Но осцилляция была на своем «военном» пике, и на другом, на других, оказывалось почти то же самое. Карта Баренцева моря, пухлые руки мордатого вице-адмирала с несвежим лицом, какие-то бессмысленные попытки убедить людей в том, что в гибели очередной российской субмарины с 115 моряками на борту опять виноват кто-то другой.
В отношении кого-то все это срабатывало. За последние 10–15 лет в России появилась довольно заметная прослойка людей, которая с выраженным энтузиазмом поддерживает любую идею о том, что в той или иной проблеме виноваты не они сами, не соотечественники в целом, а американцы. Часть — это существовавшие всегда типажи: именно такие люди в течение многих веков подряд обвиняли в эпидемиях чумы и засухах евреев и затем радостно участвовали в погромах. Представители другой группы просто подсознательно слишком любят все «конспирологическое»: тиражи газет, вещающих о «летающих тарелках над Выборгом», «Большой Крысе московского метрополитена» и «Заворотнюк опять увеличила грудь!», рассчитаны именно на них. И если клиентура «потомственных колдуний» и «народных ведунов» все же несколько сократилась, то людей, уверенных в том, что пройтись грязными сапогами по Красной площади есть мечта любого американца, стало за последние годы заметно больше. В смутные времена всегда много людей со сниженным уровнем адекватности. А в России, с характерной для нее пещерной ксенофобией, это вообще неудивительно. По крайней мере, так считалось.
Президентские выборы, новогодние праздники и крупные чемпионаты были позади, поэтому сетка вещания была почти свободна. Для того чтобы военные и «пропутинские» комментаторы с озабоченными лицами на большинстве телеэкранов сменились на подвывающих апологетов демократии и прав человека, хватало неполного часа. «Возмутительная безответственность», «Так называемая „реформа армии“, выражающаяся исключительно в увеличении числа генеральских должностей», «невероятная по своему цинизму попытка взвалить ответственность за очередную трагедию на какого-то зарубежного дядю» — эти и другие заявления сыпались как из рога изобилия. Страшная гибель 115 моряков, входящих в состав экипажа «Саратова», была к этому времени подтверждена штабом Северного флота. Это служило не просто весомым свидетельством в пользу всего сказанного. Это являлось фактором, который было не просто очень сложно — невозможно перевесить.
— У меня создается такое ощущение, что нас с вами принимают за полностью… неумных людей, скажем так. За идиотов, — если прямо. И в любом случае — за людей, которым можно скормить любую утку. Любую!
Совесть русского народа, скалящуюся с экрана в лица людей, явно трясло. То, как она стучит ногами под столом студии, ни слышно, ни видно не было, — но, глядя на ее лицо, это подразумевалось. Монолог великой правозащитницы длился уже минут десять — ведущему пока не удалось вставить в него ни слова.