За голубым порогом

Хлудова Ольга Флорентьевна

Здесь было много мидий, правда не таких крупных, как на противоположном берегу, но достаточно больших, чтобы удивить новичка. И здесь же я нашла трубу, обыкновенную железную трубу, лежавшую на высокой подставке. Все это сооружение находилось метрах в полутора от поверхности воды и было так плотно облеплено устрицами, что совершенно скрывалось под ними. Белые, чуть желтоватые или розоватые раковины, казалось, были обшиты рюшем из нежного, просвечивающего в солнечных лучах шелка. Другие, испещренные темными пятнышками обрастаний, были похожи на кружевные чепчики с широкой гофрированной оборкой по краю. Я фотографировала их со всех сторон, пока не кончилась пленка. Отломить устрицу оказалось делом непростым. Такие нежные на вид оборки из известковых складок, украшающие раковину, были остры, как бритва. Кроме того, моллюски сидели плотной щеткой, срастаясь друг с другом и со своей опорой. Изрезав руки в кровь, с трудом удалось отделить одно семейство из трех крупных устриц и несколько мелких, лепившихся на их створках. На берегу выяснилось, что резиновый костюм тоже пострадал при соприкосновении с устрицами. Острые края раковин как ножом распороли тонкую резину.

Если харибдисы — крабы-плавунцы — встречались в этом районе нечасто, то на отсутствие мохнаторуких японских крабов мы не могли пожаловаться. Их было много и на мелководье около устья реки, и на каменистом участке дна под береговыми обрывами. Стоило притаиться на несколько минут, как из какого-нибудь укромного уголка под камнем вылезал прятавшийся там краб. Это очень осторожные животные. Я подбиралась к ним с фотоаппаратом без особого успеха, пока не загнала одного из них в тупичок между двумя камнями.

Тут он был в моей власти. Съемки происходили с расстояния в несколько десятков сантиметров. Краб прижался спиной к камню и угрожающе махал клешнями. Потом попытался спрятаться в небольшой кустик водорослей, но это ему не удалось — он был слишком велик. Тогда он побежал вдоль камня, все так же прижимаясь к нему спиной и держа наготове клешни с роскошными муфтами. Я в этот момент переводила пленку и немного замешкалась. Краб успел выскочить из тупика и удрать.

Часто встречаются крабы, у которых не хватает двух-трех ног. Возможно, какое-то количество калек носит на себе следы нападений других животных, но мне кажется, что

большая часть увечий происходит в результате драк крабов друг с другом. Конечности краба легко отламываются в суставах, и ранка сразу затягивается. Как и многие другие беспозвоночные животные, ракообразные обладают способностью к регенерации (восстановлению) утерянных конечностей. Через некоторое время на обрубке появляется короткий отросток, из которого развивается такая же нога или клешня, но размеры их могут сравняться с размерами остальных ног только после нескольких линек. Мы нашли как-то крупного промыслового краба, у которого не хватало одной ноги, обломанной у самого тела. От нее оставался только первый членик, «розочка», как его называют промысловики, а из центра розочки торчала совершенно сформировавшаяся ножка сантиметров пяти длиной. Если принять во внимание, что остальные ноги достигали полуметра каждая, понадобится порядочно времени, чтобы новая нога сравнялась с остальными.

Мохнаторукие крабы не прочь подраться, особенно самцы. Мне пришлось наблюдать схватку, в результате которой прибавился еще один калека ко множеству других. Не знаю, чем была вызвана ссора, Я застала момент, когда бойцы, делая быстрые шажки на широко расставленных ногах, старались ухватить друг друга за раскрытые, вытянутые вперед клешни. В пылу боя они забыли об осторожности и подпустили меня к себе вплотную. Я приняла на себя роль рефери, решив вмешаться в случае нарушения спортивных правил.

Крабы были примерно одного размера, и силы их были равны, но один из них вел себя агрессивнее. Он постепенно теснил отступающего противника. В какой-то неуловимый момент крабы сцепились клешнями и перешли к «рукопашному бою». Они кружились, толкая друг друга, пока один из них не прижался спиной к камню. Он как-то изловчился, освободил клешню и схватил противника за ногу. Тот рванулся в сторону, и, прежде чем рефери мог вмешаться, нога отломилась. Схватка сразу кончилась. Соперники выпустили друг друга и разбежались в стороны, а нога досталась мне.

Очень драчливы маленькие водорослевые крабы пугеттии. Их часто находишь сидящими поодиночке на кустиках водорослей. У пугеттий длинные и тонкие ноги и массивные клешни. Не зная вначале особенностей их характера, я посадила пяток пугеттий в небольшую канну. На другой день в живых оставалось только три краба, да и то со следами драки: у одного не хватало ног, у другого была повреждена клешня. Две пугеттии лежали мертвыми, у них были оторваны не только все ходильные ноги и клешни, но даже усики. В дальнейшем мы сажали вместе не более двух-трех крабов и обязательно клали в канну раковины или веточку водоросли, чтобы животные могли прятаться друг от друга.

* * *

Солнечная погода кончилась. Дождь лил день и ночь и еще день. Сначала проливной, грозовой дождь с шумом падал на землю, водопадами сбегал с сопки, смывал землю, камни и опавшие листья с ее склонов. Потом шел затяжной, спокойный дождь. Он лил весь день до заката. Из темных туч печально выглянул на прощание красный, заплаканный лик солнца и скрылся за горизонтом. А дождь пошел опять и ночью тихо шелестел за окном по мокрому подоконнику. Утром картина была та же. Мы слонялись по комнате, с тоской глядя в окно на свинцовую бухту за сеткой дождя. В комнате было влажно, хотя комендантша Рая решительно боролась с сыростью: батареи были горячие, как зимой. Это был удобный случай подсушить наши вещи. После просушки на батареях и трубах отопления они стали теплыми, приятно сухими, уютными. Но стоило только положить одежду обратно в чемодан или рюкзак, как она опять становилась холодной, насыщенной влагой.

Николай рисовал моллюсков, собранных накануне грозы, а я воспользовалась свободным временем и проявила все пленки, снятые за неделю.

В общем результаты были неплохие. При съемке с широкоугольным объективом четыре или пять кадров на каждой пленке были вполне удовлетворительными. Было много хороших снимков травы, в которой за мгновение до спуска затвора стояли чилимы. Даже если бы они не удирали, все равно масштаб изображения был бы слишком мелок, ведь я снимала их широкоугольником. Ну, а как подобраться к неуловимым рачкам на нужное расстояние в полметра или еще ближе, чтобы заснять их крупным планом? Об этом стоило подумать особо. При съемке объективом с фокусным расстоянием в 50 миллиметров и с переходными кольцами количество годных негативов резко снижалось. Хорошо, если в каждой пленке из всех кадров можно было выбрать один или два. То все было не в фокусе, то в кадре виднелась лишь часть животного, а иногда в результате сильнейшей недодержки пленка оставалась совершенно прозрачной, без малейших намеков на изображение.

Утром на третий день солнце пряталось в тумане, но в разрывах белой пелены уже виднелось голубое небо. Баржа была готова к обычному рейсу в Рисовую падь, когда мы прибежали на причал. Сводка погоды сулила нам солнечный день и слабый ветер. Хотелось верить этому прогнозу, он нас очень устраивал.

Пока мы шли к противоположному берегу бухты, солнце рассеяло дымку и подсушило сверху песок пляжа. Я пошла в воду. Странное дело — перед стеклом маски стоял какой-то прозрачный туман. Протерла маску, то же самое. Нырнула глубже, и туман исчез. Поднялась наверх — опять странное марево перед стеклом. Это был даже не туман, а скорее струн, как в стакане кипятка, когда тает сахар.