За гранью вечности
Шрифт:
– Но тем не менее ты был на полпути к Лагерю Огня, – сверкнул глазами Канеус. – Мне нужна твоя помощь.
– Плевать я хотел… – огрызнулся асмодианин. Драконы на его капюшоне и воротнике зашевелились. – Я не позволю призывать себя, как шавку!
– Времени на извинения нет. Поднимись на холм и ты увидишь всё собственными глазами.
Северянин огрызнулся и медленно взобрался на вершину бархана. Увидев там балаура, он спрыгнул вниз и медленно подошёл к элийцу. Теперь в глазах асмодианина читалось понимание.
– Мальчишка – жертва? –
Канеус кивнул.
– Нам придётся, Розеркар. Рано или поздно все возвращают долги…
Асмодианин задумался. Металлические фигурки драконов успокоились и словно посмотрели на хозяина.
– Мой путь ещё не окончен, – холодно проговорил он, нахмурив суровое лицо.
– Твои дела продолжит Альфир, твой брат, – Канеус подошёл ближе и пустым взглядом посмотрел в красные глаза северянина. – Время пришло.
Розеркар покосился на бархан, за которым вот-вот начнётся что-то невообразимое.
– Сначала им нужно призвать того, кто способен снять печать с останков Саталлоки, – сощурившись, промолвил асмодианин. – Исбария…
– Отпрыск Сематы этим займётся.
Северянин вздохнул. Он понимал, чем кончится их попытка сдержать пробуждение древнего зла. А также он знал, почему именно его призвал Канеус.
– Ты лучше всех сражаешься с балаурами, – Розеркар услышал от элийца то, что и так давно знал. – Они уязвимы перед твоей магией. Я прошу тебя об одном…
– Мы не друзья, чтобы ты имел право что-то просить у меня, – промычал асмодианин, опустив равнодушный задумчивый взгляд на синий песок. – Я не попрощался с братом…
– Вы с ним скоро увидитесь. Ни Альфир, ни его друг Исагир не увидят конца.
Розеркар глянул на Канеуса. Его слова значили то, что и его брата вскоре настигнет единственное, чего боятся Даэвы.
Наступила звенящая тишина. Северянин задумчиво пялился в песок, словно читал в нём что-то. Но времени на промедление не было.
– Тогда… Надеюсь, гримуар ты с собой прихватил, – через несколько минут произнёс асмодианин, сморщив лицо.
Канеус утвердительно кивнул и достал из сумки, прикреплённой к поясу между складками робы, большой томик с заклинаниями.
– Я помню всё наизусть, – буркнул Розеркар и пошёл первым, решительным взглядом прожигая песок ночного Элтенена.
Элиец медленно пошагал за ним. Заклинатели неторопливо забрались на холм. Перед их глазами открылась новая картина: рядом с огромным балауром сиял в ночи пространственный разлом, из которого начали выходить драканы. Их было больше десятка, но Даэвы обратили внимание лишь на одного. Облачённый в серую тунику шестиметровый балаур не был похож на остальных: у этой особи не было хвоста и рогов, а с головы, покрытой изумрудного цвета чешуёй, спадали на плечи белые волосы. Роднили его с ящерами только огненные глаза и громадные размеры.
– Исбарий… – устало прошептал асмодианин.
– Угу, – спокойно кивнул Канеус, будто был готов прямо сейчас отдать своё бессмертие. – Как Эви? – спросил он, даже не повернувшись
Розеркар вопросительно посмотрел на элийца.
– Девчонка?
– Угу.
– В порядке, – холодно буркнул северянин и вновь устремил взгляд на сборище балауров в сотне метров от них.
– Хорошо, – вздохнул Канеус и раскрыл гримуар на нужной странице. – Пора идти…
– Идём, – кивнул асмодианин. – Да поможет нам Айон…
– Не поможет… – ответил Канеус и сделал первый шаг. Он знал, что не вернётся прежним, и принимал свою участь, словно вся его долгая жизнь сводилась именно к сегодняшнему дню.
Двое заклинателей медленно спустились с холма, уже не прячась перед балаурами. Злобные морды драканов повернулись к ним, а старший в тунике вытянул лапу и закричал что-то на своём языке. С десяток огромных ящеров в тот же миг побежали навстречу Даэвам, те лишь устало продолжали идти, считая секунды но начала смертельной схватки. Они знали, что уже не смогут возродиться на кибелиске, если погибнут здесь.
«Или мы, или они…» – вертелось в головах как людей, так и балауров.
***
Юг Морхейма.
Териан Лекас продолжал вести элийское войско к границе Белуслана. По дороге им несколько раз встречалось сопротивление повстанцев и Безмолвных, но девять легионов южан справлялись со своей задачей и шли дальше. Единственным неудобством была медлительность и чувствительность элийцев к холоду. Приходилось останавливаться и делать привалы в каждом лагере повстанцев.
Местных жителей они не трогали – таков был приказ Невмы. Она хорошо знала, что это было условием перемирия, и чётко следовала данному ей указанию.
Успехом элийцев служила не только их многочисленность, но и параллельное продвижение армии Пандемониума, тоже идущей к границе Белуслана, но в сотне километров от войска южан. Безмолвным приходилось отражать атаки с двух фронтов, а это у них получалось плохо. Риваровцы отдавали больше сил на сдерживание легионов Видара, чем элийцев. И это, пожалуй, было их главной стратегической ошибкой, ведь среди южан было много Даэвов, которым смертным нечего было противопоставить.
Териан Лекас отослал в Элизиум и Пандемониум весточки с первыми успехами его похода. Фаметес прислал в ответ добро на отправку ещё десяти легионов: Белуслан нынешними силами было не взять – это все понимали. Подкрепление должно было прийти, когда элийцы пересекут границу Морхейма и Белуслана.
Даэв также посредством писем общался с офицерами армии асмодиан, чтобы грамотно проводить атаки тогда, когда повстанцы этого не ожидают.
После очередной схватки легионы Элиоса отдыхали в лагере посреди равнин южного Морхейма. Остановка затянулась – войска Видара должны были сделать рывок на восток, и только после успешного манёвра элийцы пойдут дальше.
Териан Лекас сидел у себя в шатре и затачивал клинки, как к нему вдруг забежал асмодианский юноша – гонец, отправленный за донесением легионам северян.