За кормой сто тысяч ли
Шрифт:
Сомали жили в легких шатрах, которые разбирались и ставились вновь в одно мгновение. Решетчатый каркас этих странствующих жилищ покрыт был слоем сухих трав и настилом из верблюжьих шкур. Так же, как и их западные соседи — данакиль, галла, тиграи, сомали были искусными гончарами, резчиками по рогу и корзинщиками. Славились их плетеные изделия — корзины из тонкой соломы, окрашенной в золотисто-желтые и лилово-красные тона, и поделки из слоновой кости и носорожьего рога.
Пять сомалийских племен мирно соседствовали на землях Восточного рога, и каждое племя владело территорией, куда большей по площади, чем Бельгия, Голландия и Дания, взятые вместе.
Сомали, хотя и были коренными африканцами, ничего общего не имели ни в облике, ни в языке, ни в хозяйственном укладе с обитателями более южных областей.
Черная Африка начиналась на юго-западе за рекой Джума. Она захватывала
Здесь в полосе между великими озерами и Индийским океаном обитали племена, которые говорили на языках банту и получили у арабов прозвище суахили (прибрежные жители) [44] . Эти племена в незапамятные времена подняли саванную целину, распахали земли в долинах и в устьях рек, засеяли ее неприхотливыми восточноафриканскими культурами: местным просом — дуррой, сорго, бобами, земляным орехом. В ту эпоху, ко. гда греческие, индийские, малайские мореплаватели освоили морской путь из Красного моря к Красной реке Вьетнама, в полосе побережья между Восточным рогом и Мозамбиком уже были цветущие селения.
44
Суахили — термин весьма условный. Это не народность и не этнографическая единица вообще, а плеяда восточных африканских племен, говорящих на диалектах восточной группы языков банту.
Из этой страны, которую греки называли «землей сшитых лодок» (Рапта), и с берегов острова Менутиас (Занзибара) в гавани Красного моря везли слоновую кость, амбру и черепашьи панцири.
В те времена северные сомалийские земли входили в Аксумское царство, которое занимало большую часть Эфиопии и эритрейское побережье Красного моря и тесно было связано с Южной Аравией. В первых веках нашей эры на берегах Аденского залива уже были арабские колонии, а начиная с VII века арабы из Йемена, Хадрамаута, Омана непрерывно оседают на берегах Восточного рога и в землях, лежащих к югу от него. Вероятно, в VII или в VIII веке арабы стали называть все восточноафриканское побережье от Аденского залива до Замбези страной Зендж, или Зиндж.
Особенно усилилась арабская колонизация Зенджа в X веке. Около 908 года арабы основали Могадишо, в 920 году Браву, около 975 года арабы и иранцы из Шираза заложили свои фактории в Момбасе, на островах Пемба и Занзибар и в Килве, близ устья реки Руфиджи. В конце X века арабы и иранцы в поисках золота дошли до Замбези и основали к югу от нее город Софалу. Из приморских городов они посылали экспедиции в глубь страны, к великим озерам, используя старые караванные пути и прокладывая новые дороги в сердце Черного материка.
Зенджские города стояли у самого моря за мощным обводом каменных стен. Эти города находились на африканском ответвлении великого муссонного пути, главной торговой дороги южных морей. Они жили торговлей, а самым прибыльным промыслом был невольничий торг, который в IX–XI веках достиг огромных масштабов. В эту эпоху черные рабы появлялись во всех странах, лежащих на магистральных и боковых муссонных путях. Люди с побережья, говорящие на языке суахили, масаи, акамба и кикуйо из страны к востоку от озера Виктория, строили Боробудур и Ангкор-Том, работали на полях Тьямпы, охраняли покои царя Шривиджаи и танских и сунских императоров, добывали олово на Малаккском полуострове и грузили корабли в гаванях Сирафа, Куилона и Цюаньчжоу [45] .
45
Работорговля велась в Восточной Африке и в средние века и в новое время, вплоть до начала XX века, причем с арабами весьма успешно соперничали европейские скупщики «живого товара», и прежде всего португальцы. Трудно даже приблизительно подсчитать, какое количество рабов вывезено было из Танганьики, Уганды, Кении, Мозамбика в различные страны Азии. В середине XIX века в приморских областях Северо-Западной Индии было более четырехсот тысяч африканцев, говоривших на языке суахили. В Омане в 1853 году треть населения составляли рабы. Во времена экспедиций Чжэн Хэ некоторые мусульманские властители в Индии имели до десяти тысяч негров-рабов. Особенно выгодной статьей этой позорной торговли был вывоз из Восточной Африки молодых девушек для гаремов и оскопленных мальчиков, которых продавали на рынках Адена, Хормуза и Каликута.
Люди из южных областей Зенджа — с берегов
Пришельцы смешивались с местным населением, и за шесть-семь веков в Зендже мулатов самых различных цветов и оттенков стало гораздо больше, чем чистокровных арабов или сомалийцев. Даже португальцы, цвет кожи которых отражал самые различные степени лузитано-мавританских связей, были поражены пестротой зенджского населения. Они писали о «дубленокожих», «краснокожих» и «красновато-бурых» жителях Килвы, Момбасы, Малинди и Могадишо и говорили при этом, что язык суахили везде на побережье столь же распространен, как и арабский.
Обычно каждый из городов заселялся выходцами из какой-либо определенной местности Йемена, Хадрамаута, Омана или Фарса. Так, в Могадишо оседали главным образом арабы из племени мукри, в Килве — ширазцы, в Бербере — йеменцы, в Зейле — переселенцы из Адена.
Та племенная рознь, которая существовала в аравийской или иранской метрополии, переносилась и в африканские колонии. «В Зендже, — говорили арабы, — что ни город, то свой султан», и таких султанатов было около десятка, причем все они яростно враждовали друг с другом [46] .
46
Радушный прием, который оказал Васко да Гаме властитель Малинди, вызван был желанием этого царька приобрести сильного союзника в борьбе с соседней Момбасой, где португальцев встретили весьма враждебно. Таким образом, португальцам удалось освоить самый трудный участок морского пути в Индию благодаря усобицам в зенджских землях. Эти же усобицы позволили португальцам в XVI веке прочно утвердиться повсеместно на восточноафриканском побережье.
Ислам господствовал в Зендже безраздельно, что, несомненно, весьма облегчало местным купцам сношения с мусульманским торговым миром в странах южных и восточных морей.
Города на опаленной земле
Ма Хуань не описывает африканских земель, а Фэй Синь не принимал участия в первом плавании Чжэн Хэ, и его беглые заметки о странах Африки не позволяют определить маршрут флотилии в водах Восточного рога [47] . Видимо, следуя вдоль экватора, корабли флотилии Чжэн Хэ вышли к африканскому берегу между Джумбой и Ма-линди. О Малинди Фэй Синь не писал ничего, но вряд ли облик этого города сильно изменился к тому времени, когда появилась книга португальца Дуарти Барбозы, солдата, моряка, авантюриста, сложившего голову на Филиппинах, куда он попал с экспедицией Магеллана.
47
Самый южный пункт на африканском берегу, который встречается у Фэй Синя, — это Чжуба — город Джумбо, лежащий на экваторе. Джумбо расположен на 3 градуса севернее Малинди, где Чжэн Хэ должен был побывать, поскольку с его кораблями возвращалось на родину посольство из этого города. Весьма вероятно, что Чжэн Хэ заходил либо в пятом, либо в шестом плавании еще дальше на юг и побывал на Пембе и Занзибаре.
Барбоза около 1517 года, через 100 лет после пятого похода Чжэн Хэ, писал: «Выйдя из Момбасы и направляясь вдоль берега, приходят в красивый город на материковой земле — Малинди, лежащий на побережье. Он принадлежит маврам и правит им король-мавр. И в городе много каменных многоэтажных домов, и в них много окон и плоские крыши, как у нас [в Португалии]. И в городе людные улицы, а народ там и черный и белый.
Ходят же они нагие, прикрывая лишь срамные места куском хлопчатой ткани или шелка. Некоторые же носят широкие одежды и тюрбаны из богатой ткани. И они великие менялы и торгуют тканями, золотом, слоновой костью и иными товарами как с маврами, так и с язычниками великого царства Камбай [Гуджарат]. И в эту гавань приходит ежегодно много кораблей с товарами… в городе изобилие припасов, — рис, просо и пшеницу они получают из Камбай, — и разных плодов и напитков. Здесь много толстохвостых овец, коров и иного рогатого скота…»