За линией Габерландта
Шрифт:
По последнему снегу, мокрые до пояса, пришли четверо из тайги на берег застывшего моря верстах в шестидесяти восточнее Олы. Идти ближе к поселку они опасались. Уж очень дорогой с ними груз.
Ждать? Другого выхода не было.
Скалов выбрал густой лесок, приказал рубить здесь зимовье. За два дня срубили низенький домик, навалили на потолок дерн, ветки, поставили маленькую печку. Провизии оставалось недели на две, но зато были ружья, патроны. Жить можно. Привыкли.
Охотиться уходили подальше от берега, чтобы случайный человек не услышал выстрела. Ждали, высматривали.
В середине мая шторм сломал
Не выдержав, позвал Петрова и, глядя в сторону, приказал крутым голосом:
— Тебе придется идти в Олу. Присмотрись, как там. Осторожно порасспроси людей. Ищи Никамуру или человека с красным перстнем. Кто-то из них должен прибыть в наши края.
— Арестуют, — сказал Петров. — На смерть посылаешь.
Но все-таки пошел, оставив оружие. Даже не попрощался.
Вернулся он через неделю, привел с собой невзрачного, худенького человека, не то гольда, не то корейца. Мужичок размотал на руке тряпку. На указательном пальце красной капелькой светился перстень. Скалов долго рассматривал печатку, признал: та самая.
— Рассказывай, — потребовал он.
— Чего рассказывать, — грустно ответил пришелец. — Велел передать, что приедет сам. Очень скоро приедет, ты жди его здесь. А я пойду в Оле посижу, потом сюда приведу. Вот и все. До свиданья, начальник.
От души отлегло. Скоро все кончится. Ночью, когда мужики ушли на берег, Скалов снял с себя пояс, открыл ящик, набил кожаные карманы пояса потуже. Хватит с Никамуры и того… Носить пояс стало неудобно, приходилось терпеть. Деньги все-таки.
Веселым июньским утром пришел Джон Никамура с худеньким человечком. Вместе с ним явился черноволосый Конах. Видать, не очень сладко за морем, раз вернулся в места, где за ним пуля ходит.
— Здравствуйте, — звонко сказал Никамура, улыбнулся, обнял Скалова, пожал руки остальным. — Рад видеть вас, друзья. Очень рад. Право, я не надеялся так скоро разыскать вас. Колыма велика. Но провидение не оставило нас, и вот мы опять вместе. Рассказывайте и показывайте, Кин.
Увидев содержимое ящиков, он засмеялся.
— Бедный Нестеров! Мне его жаль…
Никамура порылся чистыми, аккуратными пальцами в песке, выровнял его и сам закрыл ящики. Не откладывая расчетов, тут же вручил трем своим бородатым работникам крупную сумму денег. Они взяли деньги и смутились. Похоже, что он их рассчитывает. Не нужны больше, что ли? Помялись, спросили прямо.
— Нет, господа, — ответил он, — это аванс за труды. Вы все уедете со мной. И там, дома, мы с вами рассчитаемся полностью. Я ценю ваше усердие очень высоко, можете мне верить. Слово честного человека!
Скалов облегченно вздохнул. Наконец-то! Он даже перекрестился.
Ночью зажгли пять костров. Ждали какое-то судно. Костры горели до утра. Никто не спал.
Никамура сидел с Кином в стороне, смотрел на огни костров, на тусклое, чуть подернутое дымкой спокойное море и рассказывал о делах в Сьюарде, о том, что видел и слышал на Хоккайдо, куда
— До нас дошли слухи, что в Москве и Владивостоке готовится новая экспедиция для разработки золота на Колыме. Подготовка ведется большая, не в пример «Союззолоту». Организация фрахтует корабли, на складах накапливают товары. Они хотят провести сперва большое исследование всего Севера, а уж потом начнут создавать прииски. Как они любят говорить: «на ошибках учатся».
Кин слушал Никамуру и в душе радовался. Судя по словам и напряженному лицу рассказчика, дело его вот-вот сорвется. Вряд ли хозяин сможет осуществить свой замысел, имея дело с таким могущественным противником, как Советская власть. Отступит. И тогда они уедут в Сьюард. Пусть попробуют этот орешек другие. А у них найдется дело поспокойнее.
Никамура между тем продолжал:
— Мы оказались хитрее инженера Нестерова и всех, кто там с ним заодно. Но если русские осуществят свою новую затею и явятся сюда с кораблями и людьми, тогда нам придется изменить тактику. И действовать иначе.
Вот как! Тактику! Кин помрачнел. Значит, его шеф и не думает отступать, он только собирается действовать по-иному. Пожалуйста, Джон Никамура, действуйте. Но только без него. С Акинфия Робертовича Скалова хватит. Сыт по горло. К черту новую тактику!
Никамура сказал:
— Как бы ни были организованны и сильны русские, у них на этом берегу всегда будет одна очень уязвимая сторона: снабжение товарами и продовольствием. Море — раз, тайга и горы — два. Корабли проходят через японский пролив Лаперуза. Значит, ловушка номер один. Через тайгу и горы тоже дорог нет. Ловушка номер два. Всегда возможны перебои, их следует организовать, как это ты уже мастерски сделал, Кин. Мы расставим силки именно в этих местах. И мы разладим их затею.
Кин мрачно заметил:
— Они будут получать продукты на месте. Вспомните Зотова. Огороды, рыба и все прочее.
— Это в прошлом. Колонии Зотова уже нет. Кто вспомнит о ней? А потом, это же капля в море. Если здесь окажется много людей, потребуется очень много хлеба, сахара, муки. Их надо возить. Господа из Москвы встретят на Охотском берегу немало трудностей. Наша роль, Кин, будет заключаться в том, чтобы сорвать и вторую экспедицию. Дважды неудача — и никто больше не рискнет явиться сюда. А мы останемся, здесь и поладим с отчаянными старателями. Мы привезем им пищу и одежду, возьмем золото… — Он понизил голос. — Я имел удовольствие встретиться и говорить с большими промышленниками, Кин. Они заинтересованы в нашем предприятии. Они дадут нам кредит, помощь, корабли. Они тоже глядят на этот кусок земли масляными глазами.
Скалов промолчал. Никамура быстро глянул на него, но больше не сказал ни слова. Видно, понял.
Забрезжил рассвет. Джон Никамура уснул. Все спали у костров. Кин осторожно прошел в избушку. Поглядев еще раз на спящих, он быстро открыл ящик и зачерпнул кружкой золотой песок. Еще раз, еще. Тяжелая сумка, черт возьми! Закрыв ящик, он так же осторожно вышел и скрылся в тайге.
Через несколько минут Кин вернулся на берег. Мешочек и тяжелый пояс остались под сухим тополем у ручья. В последний момент он сумеет взять свое богатство. Лишь бы дождаться корабля.