За миг до удара
Шрифт:
– Не зря ты свой авиационно-технический заканчивала, – улыбнулась я.
– Да уж, склад ума у меня чисто технический – это точно. Как у мужика…
– Клавдия, ты здесь?
Строгий мужской голос громом прокатился где-то у нас над головами, и мы испуганно переглянулись и замерли. Кто-то шёл, стуча каблуками, по коридору.
– Клава, что за шутки, черт побери!
Клава, естественно, не отвечала, глядя на нас отсутствующим глазом.
Страх сковал меня до самых пяток, я стояла и не могла пошевелиться, а человек был уже совсем близко. Похоже, он был очень сердит. Вот он вошёл в комнату, и шаги прекратились. Видимо, он смотрел на открытый люк и лежащее над ним без движения тело дочери.
– Клавдия, ты что там делаешь? Где ты взяла ключ от этой комнаты?
Голос уже был откровенно злым. Шаги возобновились, и в квадрате люка показался мужчина. Он стоял на краю, в костюме с галстуком, и удивлённо смотрел на нас, сгрудившихся внизу и дрожащих от страха. Отсюда он казался очень высоким, почти до потолка. У него были широкие плечи, сам он был поджарым, довольно красивым, властным мужчиной лет сорока пяти. Глаза его чем-то напоминали глаза Лауры, но в остальном сходства не было никакого.
– Клавдия, ты что, не слышишь меня? – раздражённо спросил он. – Вставай, мерзавка!
Дочь продолжала лежать неподвижно. На нас он уже не смотрел, словно появление в подвале трех девиц с лежащим в сторонке четвёртым трупом для него было делом обыденным и вполне естественным. Наклонившись над дочерью, он грубо взял её за свитер, рывком поднял и, повернув к себе, заглянул в лицо. Сердце у меня похолодело.
Долго, бесконечно долго он смотрел в страшное лицо своей мёртвой сумасшедшей дочери. Не знаю, что он испытывал: радость и облегчение, что наконец избавился от обузы, или горе и ненависть к тем, кто это сделал. В лице его ничего не отражалось, только глаза, холодные и злые, постепенно темнели, наливаясь то ли слезами, то ли кровью. Вдруг губы его дрогнули, лицо исказила боль, он прижал к себе Лауру и зарыдал, оглашая дом жуткими криками, от которых хотелось заткнуть уши или сбежать подальше. Он сидел у края люка, обхватив дочь обеими руками, пачкаясь кровью, вздрагивая всем телом, и слезы градом катились по загорелым щекам этого сильного и властного человека. Я же с ужасом думала, что мне теперь точно не поздоровится как минимум, а как максимум, он растерзает меня на мелкие кусочки или будет сжигать на медленном, мучительном огне в камине.
Наконец, немного успокоившись, он поднял Лауру на руки и куда-то ушёл.
Его шаги замерли где-то в коридоре, но почти сразу зазвучали вновь и стали быстро приближаться. Он подошёл к люку, осмотрел нас по очереди внимательным взглядом и глухо спросил:
– Кто это сделал?
– Она. – Ольга, не задумываясь, ткнула пальцем в тело Светланы. Голос её сильно дрожал.
– Как это произошло?
– Не знаем. Мы спали, а когда проснулись два трупа. Они как-то друг друга убили.
Мужчина не поверил. Это было ясно и без слов. Так же, как то, что объяснять ему что-либо по поводу не совсем нормальных действий покойной дочурки, развлекавшейся таким странным образом, тоже бесполезно. Губы его расползлись в зловещей ухмылке, и он сказал:
– Больше спрашивать не буду. Лучше скажите, тогда остальных отпущу. Мне нужна только убийца Клавдии, ясно вам? – Глаза его сверкнули гневом.
Что мне оставалось делать?
– Ладно, девочки, не поминайте лихом. – И я посмотрела наверх, в недобрые глаза отца Лауры. – Я это сделала.
Как же он на меня посмотрел! И ведь, что удивительно, почему-то сразу поверил! С шумом втянув в себя воздух, он стал наливаться кровью, багроветь и увеличиваться в размерах. Кулаки его судорожно сжались, костяшки побелели, и он сквозь зубы процедил, чудом, наверное, сдержавшись, чтобы тут же не спрыгнуть вниз и не прикончить меня:
– Т-ты… ты поступила очень плохо. Сейчас я тебя достану. И ты заплатишь. Остальные пусть сидят там. Он куда-то отошёл, а мы посмотрели друг на друга.
Смертельная бледность покрывала лица моих подруг по несчастью, да и моё наверняка тоже, губы у них дрожали, в глазах стояли слезы, и тела тряслись сильнее обычного, но только уже не от холода, а от страха.
– Что теперь будет, девочки? – тихонько пропищала Арина. – Он такой же псих…
– Мария, не поднимайся, – простучала зубами Ольга, обняв мои колени. – Лучше все вместе умрём… Жалко, что меня ноги не держат, а то бы я помогла вам. Господи, как мне страшно…
– Не бойтесь, девчонки, – мужественно улыбнулась я, – ничего со мной не случится. Я замочу его в один момент…
– Опять начинаешь? – всхлипнула Арина с укором. – Это уже совсем не смешно.
Послышались быстрые шаги, отец подошёл к люку и сбросил вниз верёвочную лестницу, держа другой её конец обеими руками.
– Вылезай!
Попрощавшись взглядом с Ариной и Ольгой, уже смотревшими на меня как на потенциального мертвеца, я ухватилась за шаткую лестницу и начала подниматься, раскачиваясь в разные стороны. С одной стороны, конечно, я наконец выбиралась из проклятого подземелья, а с другой… С другой, наверху меня тоже не ожидало ничего хорошего. Из огня, как говорится, да в полымя. Нет чтобы зависнуть где-нибудь посередине…
Грубо схватив за шиворот блузки, он рывком втащил меня в комнату, толкнул к столу с картой и стал быстро выбирать лестницу, повернувшись ко мне спиной. Меня он ничуть не опасался. Ростом почти под два метра, здоровенный мужик, уверенный в себе и своих силах вояка – чего ему опасаться меня, хрупкую девушку? Видит бог, не будь сейчас в подвале девчонок, я бы просто столкнула его туда, закрыла люк и пошла звонить боссу. Ещё было ясно, что боссу он нужен живой, чтобы было кому прояснить всю эту гнилую историю. Поэтому и завязывать с ним драку тоже не хотелось – он ведь был генералом, и ещё, чего доброго, предпочёл бы смерть на поле боя позорному плену, в который я постаралась бы его взять. Значит, оставалось только одно – попытаться вытянуть из него все, а потом уже…. Впрочем, я очень надеялась, что до ещё одного убийства дело не дойдёт.
Вытащив лестницу, он бросил её на стол и быстрым шагом направился к пульту с кнопками на стене. Движения его были резкими, уверенными и сильными, такие люди обычно хорошо знают, что делают, и редко сомневаются в том, на что решились. Сейчас вот, к примеру, он решился расправиться со мной и ни капельки не сомневался, что все это получится у него в самом лучшем виде, – такой человек.
Он нажал на кнопку, и крышка стала медленно закрываться, отрезая меня от оставшихся внизу девушек. Не дожидаясь, пока она дойдёт до конца, он стремительно подошёл ко мне, покорно стоявшей у стола, вцепился словно клещами в локоть и потащил в коридор. Только сейчас я заметила, что пальцы на правой руке у него испачканы в крови. Я тоже была вся изваляна в подвальной грязи, юбка и блузка помялись, сапожки потускнели, и вообще, мне не помешало бы принять ванну, выпить спокойно чашечку кофе с парой-тройкой бутербродов и нормально поспать часов десять-двенадцать.
В коридоре была открыта ещё одна дверь, мимо которой я накануне проходила с Лаурой. В неё он меня и втолкнул, грубо и бесцеремонно, словно заключённого в камеру. Только что пинка не дал. Я не сопротивлялась. Пока. Мне было интересно, что он скажет сам, а не то, что из него будет потом выпытывать босс. Поэтому я сдерживала рвущуюся наружу разъярённую пантеру и прикидывалась безропотной ланью.
В небольшом помещении с выкрашенными в белый цвет стенами стоял покрытый пылью зелёный бильярдный стол. На нем, как в болоте среди кувшинок, среди шаров лежала Лаура. Лицо её было очень спокойным, умиротворённым и не таким страшным, как при жизни. Здоровый глаз её был закрыт, а пробитый напоминал кровавое месиво, словно там кто-то долго ковырялся. Я сразу вспомнила про испачканные пальцы генерала, который уже гремел ключом, запирая дверь за моей спиной. Справа у стены стоял пустой шкаф, рядом стойка бара с пустыми бутылками и пыльными бокалами, а напротив – длинный кожаный диван. Похоже, сюда давно уже не заглядывали, чтобы перекинуться в бильярд, пропуская между ударами пару рюмочек горячительного. Повернувшись ко мне, генерал жёстко бросил: