За милых дам
Шрифт:
И вдруг холодное, спокойное, очень ясное и очень сильное желание захлестнуло Танечку Самсонову… Желание расплатиться с тем, кто был виновен в маминой смерти…
И было это желание непреодолимым… Очень похожим на внезапную любовь… Но только это была не любовь, а ненависть.
— А вот этого я так не оставлю… Не стоило, нет, не стоило разлучать меня с мамой… — прошептала она.
Желание отомстить было столь сильным… сильнее любви к Додику, сильнее страха наказания.
И это ясное и простое желание «разобраться» совершило с Танечкой чудо… Как там в рекламе? Внеси ясность!
Когда Танечка, сев в машину, взглянула на себя в зеркало, она увидела иного человека… Не раскисшую до невменяемости из-за несчастной любви особу…
Нет!
Сначала Сухой решил этот адрес проверить… Бабы глупы, и дамочка, у которой жена Сухого убирала квартиру, могла и наболтать.
Однако все, что он узнал в результате ежедневных наблюдений и проверки, убеждало его в том, что адрес был стоящим… Парень, снимавший квартиру в дорогом элитном доме — две тысячи долларов в месяц, — и впрямь выглядел жирным барашком. Сам он приезжал домой на «BMW»; у рыжей толстой бабы, навещавшей его почти ежедневно, был настоящий «Порше», жрачку объект закупал в «Юникоре», расплачиваясь не картой, а наличными, причем доставал всегда пачку зеленых и отлистывал небрежно; за пеной для бритья заезжал не в соседнюю галантерею, а в «Шевиньон», трусы и костюмы покупал от Кензо, обедал в «Серебряном веке» или у «Максима»… А самое главное, барашек был из породы тех сладких, нежных юношей, которых только пальцем ткни в одно чувствительное место (пальцы у Сухого были больше похожи на железные клещи), и они тебе расскажут все, отдадут все и продадут всех, хоть родную маму.
Мальчик явно не был ни деловым, ни крутым. «Крыши» у него не наблюдалось, следовательно, за него никто не станет тягать Сухого на стрелку, и уж тем более любитель костюмов от Кензо не принадлежал к тому сорту разбогатевших работяг, которые за свои потом и кровью нажитые баксы будут махать монтировкой до тех пор, пока не укокошат и не отобьются. Самый, кстати сказать, хлопотный сорт людей: только подумав о том, что им предстоит расстаться с сотней баксов, они перестают бояться и смерти, и боли… Хоть на дыбу поднимай, помрут, но, где припрятано, не признаются… Прямо берсерки какие-то, бессмертные, понимаешь… Слава богу, мальчик был не из их числа, он был жирной и легкой добычей.
Подумав о том, что ему предстоит, Сухой, как всегда, почувствовал легкое и радостное возбуждение… И уж на этот раз он обязательно рассчитает все так, чтобы не найти квартиру пустой. Сухой терпеть не мог это дело: забираться в квартиру в отсутствие хозяев, рыться в чужих тряпках, копаться, искать… Это было не только утомительно, но и неэффективно. На какие только хитрости не шли теперь люди, придумывая в квартирах тайники: и в помойном-то ведре с двойным дном спрячут, и в морозилке в курином брюхе баксы заморозят… Нет, в красных следопытов он наигрался в детстве, хватит. Сухой работал с людьми. И когда он с ними работал, они все ему как на духу выкладывали.
Сухой не считал себя сумасшедшим и садистом, хотя, безусловно, знал за собой еще с детства это свойство: вид содрогающейся от боли живой плоти поднимал его жизненный тонус, приводил в состояние легкого радостного возбуждения… Но, с точки зрения самого Сухого, ничего особенно ненормального в этом не было. Он даже кое-что почитал по этой теме и знал, что определенное сочетание мужских и женских хромосом в ДНК, не так уж редко встречающееся, приводит к тому, что на свет появляются мальчики и девочки с повышенной по отношению к норме агрессивностью… Непременной составляющей оной является желание, а иногда и жажда чужой боли. Поэтому наивны были, по мнению Сухого, те, кто думал, что с помощью социальной справедливости и хорошего воспитания можно человека с таким сочетанием хромосом успокоить и превратить в ягненка. Это биология, природа человеческая, против которой не попрешь.
Он даже прочитал, что в будущем наука, возможно, поднимется на такой уровень, что сможет обнаруживать это зловещее сочетание хромосом еще
Таких, как он, Сухой знал это, было немало, гораздо больше, чем могло показаться. Просто не все они выходили на открытую охоту за людьми: одни легализовали свои аномалии, становясь стоматологами, другие истязали до крови собственных детей. Он, Сухой, эксплуатировал свои природные особенности с профессиональной пользой. Садистские мучения, которым он подвергал людей, давали ему не только возможность разрядиться, но и приносили хороший доход.
В молодости любимым увлечением Сухого было скалолазанье. И поскольку все, что он в жизни делал, Сухой делал хорошо, то и в скалолазанье он достиг немалых успехов. Когда по телевизору в недалекие еще времена показывали знаменитого француза, мужчину-паука, заползающего по вертикальной зеркальной поверхности на крышу небоскреба, Сухой только усмехался… С такой экипировкой он, Сухой, по стеклышку до луны бы добрался. Вместо этого ему предлагали мыть окна в высотных зданиях, сбивать сосульки и счищать голубиный помет со шпилей, башен и многометровых памятников вождям революции.
В бедные дефицитные времена, когда ничего нельзя было купить и достать, Сухой собственноручно изготавливал свое снаряжение. Потом, когда пришли перемены и все стало возможно купить, он тоже приобщился к достижениям новейших западных технологий, обслуживающих альпинизм и скалолазанье. Но оказалось, что некоторые изобретения и приспособления, которые он придумал и сделал своими руками — голь на выдумки хитра, — не хуже, а в некоторых случаях и намного лучше… Но он не собирался патентовать свои ноу-хау, как, впрочем, не собирался и рекламировать свои трюки, подобно французу-пауку — работать на публику; точно так же он не намерен был больше скрести щеткой бронзовые лысины памятников и сниматься в кино каскадером… Реклама Сухому была не нужна, известность тем более. Он работал один, в обстановке абсолютной секретности и в тишине, нарушаемой только стонами его жертв… Впрочем, негромкими: пластырь, которым он мгновенно залеплял рот своему клиенту, обладал великолепными звукоизоляционными свойствами.
В Москве на сегодняшний день не было здания, недоступного квалификации Сухого. Он работал на высоких верхних этажах, работал с «крыши»… Особенно нравились ему не так давно появившиеся в городе мансарды… Сложнейшее, но компактно размещенное в сумке Сухого снаряжение позволяло ему без особых хлопот вынести из облюбованной квартиры хоть бы и рояль… Но Сухой обычно не брал вещи, разве что особенно приглянувшиеся, он был слишком брезглив для этого. Он брал только деньги — после краха «МММов» и «Чар» народ верил исключительно в наличные, припрятанные поглубже в чулок, и это Сухого вполне устраивало. Кроме того, он иногда брал колечки, браслетики — не на продажу, он был достаточно осторожен, чтобы светиться с краденым, — брал для жены.
Жена Сухого, простая, работящая и послушная женщина, привыкшая к бедной суровой жизни и ничего, кроме этой жизни, не знавшая, радовалась этим драгоценным камушкам, тонкой работы кольцам и браслетам, как ребенок игрушкам… Она надевала их на свои красные, огрубевшие от вечных стирок и уборок руки, совершенно не понимая ценности этих вещей, плененная лишь их ярким блеском и мерцанием. Выходить ей в них было некуда, да она и не решилась бы никогда появиться в такой красоте на людях. Забитой, рано состарившейся женщине и в голову не приходило принарядиться или как-то приукрасить себя. Она складывала украшения в полиэтиленовый мешок и лишь иногда вытаскивала полюбоваться и поиграть, а потом убирала обратно. Только однажды получилось иначе, потому что Марте позвонила одна из ее хозяек, ожидавшая гостей и желавшая поскорее убрать квартиру к их приходу… И Марта растерялась и сильно заторопилась.