За пять веков до Соломона
Шрифт:
Только старым утесам не было никакого дела до глупых игр молодежи.
Моисей резко оборвал рассказ. Осия ничего не заметил. Он сидел, покачиваясь, будто в глубокой молитве, не видя и не слыша ничего вокруг. Одними губами Навин повторял:
— Как же так? Как же так?
Моисею не нужно было ничего объяснять. Он хорошо понимал, какая буря бушует в душе молодого вождя. Вмиг рушилось все, во что он верил с детства. Совсем не просто осознать, что не было жестокого избиения младенцев беспощадным фараоном. Десять Божьих кар оказались делом рук природы и неразумных людей. Евреи ушли с плодородных земель, орошаемых великим Нилом, не в поисках свободы, а чтобы спасти жизни тысяч детей.
Стоял жаркий полдень, и они давно спрятались от солнца за высоким валуном. Раскаленный воздух подрагивал знойным маревом. Даже природа благоприятствовала планам Моисея.
Весь мир Осии разваливался в прах, но Моисею нужно было больше. Ради этого он приготовил небольшое представление.
Моисей резко хлопнул в ладоши, возвращая ученика к жизни, а сам, словно ни в чем не бывало, продолжил говорить. Осия очнулся, глаза пробежали по кругу и остановились на Моисее.
Тут Моисей внезапно замолк на полуслове и уставился вдаль. Взгляд его бесцельно заблуждал по далеким вершинам точь-в-точь, как до этого у Осии. Теперь уже ученик напряженно следил за наставником.
— Учитель, что происходит?
Моисей предостерегающе взметнул руку, требуя тишины. По лицу пробежало напряжение, старый вождь весь подался вперед, пытаясь услышать что-то очень далекое.
Осия встревожился не на шутку. Не бывало еще, чтобы Моисей сидел вот так молча и сосредоточенно: брови сдвинуты вместе, лоб изрезан морщинами, глубокими, словно мадиамские долины, глаза пристально глядят в одну точку. Казалось, Моисея нет рядом, наставник находится в совсем другом месте.
«Это он во Внутренний Мир погрузился», — осенило вдруг Осию. Но Моисей всегда рассказывал, что путешествия там приятные и спокойные. Что же так взволновало старого вождя, что он весь окаменел? Видать, стряслось что-то очень серьезное.
Дальше все произошло очень быстро: только что Моисей сидел неподвижный, а через миг уже стоял на ногах и тряс за плечо Осию.
— Осия, скорее. Стало мне ведомо от Господа, что народу нашему грозит опасность смертельная!
Ученик тотчас вскочил. Волны напряжения теперь исходили и от него.
— Что случилось?
— Некогда объяснять. Вот, отнеси это вниз, в долину, Аарону. — Моисей в спешке нацарапал бронзовым ножом несколько загадочных иероглифов на плоском камне, послание тотчас оказалось в руке ученика. — Передай, что мне сразу нужен ответ. Сразу. Иначе будет поздно. Справишься?
Молодой вождь только кивнул в ответ.
— Осия, — Моисей положил руку на плечо молодого спутника и озабоченно взглянул в глаза, — ты должен вернуться с ответом через два часа, пока тень куста не дошла до желтого валуна. Иначе будет поздно. Ты понял?
— Да, учитель, через два часа.
— Беги, не теряй времени!
Осия припустил вниз, перескакивая с камня на камень и помогая руками удерживать равновесие. Издалека казалось, что гигантская птица несется по склону, взмахивая крыльями и рискуя сломать шею…
Два часа! У него всего два часа! Наверняка случилось что-то ужасное, иначе Моисей не был бы так встревожен. Что это может быть? Новое нашествие амморитян? Или буря, несущая потоки воды и грозящая превратить долины в бурлящие реки? А может, они прогневили Господа, и тот решил наслать одну из напастей, подобно обрушившимся на Египет? Но ведь теперь он знает, что это не было делом рук Господа! А раз так, значит, Моисей не являл всем могущество Господа в схватках с языческими волхвами! А-аа, некогда думать, скорее, скорее, с камня на камень, рискуя подскользнуться, сорваться, слететь. К счастью, сейчас не ночь, и он хорошо видит. Вот сыпятся камушки под неуверенно поставленной ногой, нужно ловко перепрыгнуть на тот валун побольше и продолжать, продолжать бежать все быстрее и быстрее. Ведь отпущенные их народу два часа истекают так скоро!..
В сотне шагов от Осии Моисей медленно опустился на землю. Это был самый опасный момент. От которого зависел успех всего задуманного.
Нет, Моисей не беспокоился за здоровье ученика. Тот вырос в горах, а теперь, влекомый вперед словами учителя и страхом за судьбу израильского народа, думал только о скорейшем исполнении приказа, дозволяя телу действовать инстинктивно. Опасность заключалась в другом. Узнав правду о причинах исхода из Египта, Осия мог пойти дальше в своих мыслях и разувериться во всем, что с детства считал святым и незыблемым. В заповедях Господних, в роли старого вождя. Снять ореол божественности с него, Моисея, было необходимо, иначе Осия никогда бы полностью не повзрослел, всю жизнь чувствуя неполноценность рядом с пророком-Моисеем. Но подвергать дальнейшим ударам неокрепшее сознание молодого ученика еще слишком рано.
Моисей знал только один способ избавления от тяжких мыслей — такую же тяжелую физическую работу. Он отправил ученика в изнурительную гонку по жаре лишь затем, чтобы хоть на пару мгновений отключить юный разум. А затем вложить в Осию необходимые знания еще до того, как мозг вернет контроль над сознанием и телом…
Через сотню с небольшим минут Осия, протянув камень с ответом Аарона, упал на землю в полном изнеможении, жадно хватая распахнутым ртом горячий воздух и не сводя глаз от тени высокого куста, что застыла в полулокте от валуна. Осия лежал на боку, подтянув колени к груди и зажимая руками живот, готовый вывернуться наизнанку. Пот покрывал лоб, поблескивая искорками на ярком солнце, рубаха промокла насквозь, а влажные черные волосы разметались в стороны, прилипнув ко лбу тонкими прядями. Глаза то открывались, то закрывались, все тело мелко вздрагивало, словно выводя из себя нечеловеческую нагрузку.
Моисей понял, что все готово. Он присел на корточки рядом с тяжело дышащим учеником и тихо заговорил:
— Пока я не могу рассказать, что написал на камне, и какой ответ пришел от Аарона. Еще рано, ты узнаешь через пару дней. Главное — ты справился, и теперь все будет хорошо.
Осия лежал с закрытыми глазами. Но Моисей знал, что именно в такие моменты человек крепче всего запоминает услышанное. Внешние барьеры разрушены, Моисей говорил напрямую с душой Осии.