За решеткой
Шрифт:
Я закрыл глаза и сжал переносицу. Он сидел на кровати лицом к стене. Он рисовал той рукой, что находилась подальше от меня. Левой.
— Я уверен. Он левша. А что?
— А на какой ладони шрам, предположительно полученный при самообороне?
— На той же. На левой.
— Идеально. У меня есть сильное предчувствие, что мы нашли свою точку опоры. Итак, вот условия. Просмотрев все и поговорив с мистером Ндиайе, я готова согласиться на ранее предложенную сделку. Десять тысяч сразу и двадцать пять процентов в случае успеха.
— Это означает, что вы считаете его невиновным и можете вытащить?
— Это означает, что у него есть крепкое дело для апелляции на
— А именно?
Черт, если я собирался выложить десять тысяч долларов (не знаю, откуда), было бы здорово знать, в каком направлении работает эта женщина.
— Значит, суть этого дела может быть очень простой — знание, какую руку использовал нападавший, держа нож, а этого нет в отчете.
— Но это кажется слишком простым решением.
— Так и есть. И, скорее всего, все не будет так просто. В отношении ведущей руки есть много спорных моментов. Однако левши составляют небольшой процент населения. Вроде бы около 10%, но я говорю наобум. Если анализ докажет, что нож держал правша, обвинение скажет, что это необязательно исключает Бишопа. По моему мнению, исключает. Конечно, я видела спорные дела, где нападавший намеренно не использовал ведущую руку при совершении преступления, однако в данном случае вероятность такого близка к нулю. Однако упущение этого момента в отчете патологоанатома вызывает подозрения и дает апелляционному суду основания для пересмотра его дела. А еще факт отсутствия данной информации вызывает у меня скептицизм в отношении многих вещей. Сколько еще здесь отсутствующих или неверных нюансов, и почему его законный представитель не предприняла действий в этом отношении?
— Это все, что у вас есть?
— Господи, нет. У меня список из примерно восьми пунктов, которые я хочу изучить подробнее. Главная задача сейчас — сделать так, чтобы апелляцию приняли и дело отправилось на пересмотр, чтобы мы вернулись в суд. Чем больше я смогу раскопать для апелляционного суда, тем больше вероятность нового судебного процесса.
— И вы думаете, что вы можете получить одобрение апелляции, или пересмотр дела, или как это правильно называется?
— Да. Но опять-таки, это не случится за один день. Если мы хотим убедиться, что они пересмотрят изначальное решение суда и позволят начать новый процесс, мне надо предоставить конкретные улики. Например, факт опущения оправдывающих вещественных улик.
Я переваривал это все, прокручивая это все в голове, до сих пор не зная, где взять деньги, чтобы запустить процесс.
— Мы договорились, мистер Миллер?
— Договорились. Мне нужно время, чтобы собрать аванс. Ничего страшного?
— Все нормально. У меня сейчас много дел. Я поставлю дело мистера Ндиайе на паузу, и как только мы подпишем договор и перечислим аванс, начнем действовать.
— Спасибо. Я скоро свяжусь с вами. Обещаю.
Я повесил трубку и откинулся на спинку кухонного стула, запрокинув голову и застонав. Я смотрел на потолочный вентилятор, который мало охлаждал мое перегревшееся тело. Что мне делать, черт возьми?
На этой неделе я взял две дополнительные смены, что оставляло меня без выходного в ближайшее время. Мой лучший шанс (да вообще единственное, что приходило в голову) —
Если он захлопнет дверь перед моим лицом, то придется довольствоваться планом Б... которого у меня в данный момент не было.
Я отбросил эти мысли в сторону и потащился наверх, чтобы принять холодный душ.
***
Прошло две недели, прежде чем я умудрился получить выходной, приехать в Джорджтаун и выследить Джалена. Две недели минимального контакта с Бишопом. Я работал не в его блоке, но взял дополнительную смену в сопровождении и утреннюю смену в его секции, так что мы улучили несколько мгновений. Далеко недостаточно.
С каждым днем он проваливался глубже и глубже. 90 дней на втором уровне — это долгий срок, где его ничего не развлекало, кроме собственного рушащегося разума, и поэтому я запланировал удивить его кое-чем. План я придумал пару недель назад. Будем надеяться, после визита к Джалену у меня будут хорошие новости, чтобы вызвать улыбку на лице Бишопа.
Джорджтаун мог похвастаться населением в 50 тысяч человек. Я проехал по историческому центру города, восхищаясь старыми зданиями. Я настроил GPS на найденный мною адрес Джалена Ндиайе. Пятичасовое солнце низко висело на небе — явное указание того, что время года сменилось, и осень в самом расцвете. С каждым днем мы теряли все больше светлого времени суток.
Через десять минут я остановился перед маленьким одноэтажным домом из светлого кирпича, с прилегающим гаражом с одной стороны и заросшим садом, который, похоже, какое-то время назад забросили. Тут была тропка, ведущая от тротуара к входной двери, и еще одна дорожка, ведущая на задний двор, огражденных почти двухметровым забором. На территории виднелось несколько редких деревьев, но они были недостаточно большими, чтобы предоставлять уединение или тень.
На подъездной дорожке стояла белая Тойота Такома. У нее отсутствовал задний откидной борт, на дверце с пассажирской стороны виднелась незавидная огромная вмятина. Возле нее стоял тот же бордовый Понтиак Гранд При, который я видел у тюрьмы Полански, когда разговаривал с Джаленом на парковке.
Я выбрался из джипа и осмотрел окрестности. Вот где вырос Бишоп? Дома стояли далеко друг от друга, ландшафт был скудным и заброшенным. Тут было мало новых домов. Все построены в 1950-1960-х, если предположить по виду, и пребывали в различной степени разрухи. Квартал был слегка потрепанным и грубоватым с виду по сравнению с районами, через которые я проезжал по дороге сюда, но это не походило на те места, которые я видел в Мичигане, когда был подростком. В каждом городе имелся район, где собирались люди с невысоким доходом — я знал это, потому что сам вырос в таком. Эти люди довольствовались имеющим и извлекали из этого максимум. Я подозревал, что это именно такой квартал.
Осмотрев дом Джалена, я выдохнул и вдохнул вновь, молясь, чтобы это не привело к катастрофе.
У входной двери я постучал сжатым кулаком, убеждаясь, что стук будет услышан, поскольку звонка не было.
Когда дверь распахнулась, я увидел незнакомого мужчину. Он был моложе Джалена, но близок к тридцати годам, если судить по внешности. У него была теплая улыбка, светло-коричневая кожа и пронизывающие зеленые глаза. Его черные волосы были уложены гелем, и он носил облегающие джинсы и красную футболку. Он был худым, но высоким. Его лицо выражало вопрос, пока он оглядывал меня.