За спичками. Воскресший из мертвых
Шрифт:
Обливаясь потом, Туртиайнен сказал Кайсе:
— Приходится, говорю, и бабам иногда молотить, когда Партанен не поспевает справиться.
Снова помолчали. Партанен ждал ответа. Но Кайса была в тревоге, поскольку она поняла, что речь теперь идет не только о покупке дома. Она сделала попытку уклониться от этого разговора. Сказала:
— Однако вы лютый работник, Партанен!
В ответ на это Туртиайнен прямо заявил:
— Вот поэтому он и хочет, чтоб его женка была не хуже его.
Снова помолчали. Партанен приказал свату:
— Ну, кажется, теперь все. Давай грохочи дело до конца!
Подумав некоторое время, Туртиайнен сказал, сплюнув в сторону:
— Так что вот, Кайса, если ты рассчитываешь, что твои кости выдержат такую здоровенную работу, то… Короче говоря, складывай свои пожитки и айда вместе с Партаненом в его деревню Муло.
Кайса попала в крайне затруднительное положение. Так вот к чему, оказывается, велись все переговоры. Кайса молчала. Партанен добавил:
— И как вам сказано — в моем доме бабам не положено сидеть без дела. Надо работать так, чтоб все кости трещали. Ну, а насчет харчей не беспокойтесь, не обижу, будь хоть у вас брюхо с целую бочку.
До сих пор хвалился только Партанен. Теперь подняла свой нос Кайса. В течение всего сватовства она думала о Юсси Ватанене, к которому еще с молодых лет чувствовала симпатию. Она вспомнила красивые озера Липери, вспомнила, какие там прекрасные скалы, леса, долины. Она подумала о том, какие должны быть великолепные луга у Ватанена, какое множество коров у него и сколько молока. И вот, когда Партанен потребовал дать ответ на его предложение, Кайса надменно спросила его:
— А сколько у вас коров?
— У меня имеется десять коров, из-под брюха которых льется молоко в ведра. Но ежели мне попадется такая хозяйка, которая будет у меня вроде ломовой лошади, такая хозяюшка, которая, не жалея своих костей, напрет на работу так, что дух вон, — вот тогда можно и побольше коров держать! — ответил Партанен и тут же добавил: — Покойная моя женка была болезненного сорта. Она прямо-таки была помехой в моем хозяйстве.
— Тут нужен крепкий человек, с железными костями, чтоб удержаться в хозяйстве Партанена. Ничего, Кайса, ваша спина выдержит, — сказал Туртиайнен и, помолчав, прибавил: — Так что колебаться не надо. А Партанен, при всем своем богатстве, возьмет вас на этих трудовых условиях.
Но Кайса колебалась не в отношении работы. Она подумала, что у Ватанена пятнадцать коров, а у Партанена всего лишь десять. И тут, вспомнив о прекрасных пастбищах Ватанена, спросила:
— А какие луга на вашей земле, Партанен?
— Вот луга у меня не такие уж хорошие. Луга у меня каменистые, в клочках. Но если все лето ходить с косой, да так, чтобы жена шла впереди, а муж позади, то сена, пожалуй, хватит и на всю зиму, — ответил Партанен.
Туртиайнен сделал новую попытку приукрасить дело. Он сказал:
— Зато Партанен обычно сам точит косы и для себя и для своей жены. И так остро точит, что даже и по кочкам косить легко. Ничего, бока у вас не заболят, если только вы сами не уморите себя такой круглосуточной работой… А вот косу, Партанен, ты, кажется, обычно сам насаживаешь на рукоятку?
— Обычно я их сам насаживаю, — буркнул Партанен. Туртиайнен воскликнул:
— Вот видите! Партанен сам прикрепляет клинок к рукоятке. И он так крепко привязывает его, что коса срезает даже небольшие кочки. И косарь даже не чувствует этого.
Туртиайнен старался смягчить и приукрасить дело, но Партанен своей прямотой опять все испортил. Он, бахвалясь, сказал Кайсе:
— Скрывать не стану от вас, достанется бокам той бабы, которая захочет косить рядом со мной. Ну, а когда рожь будем жать, то уж тут вдвойне придется вам поднатужиться. После трехсот снопов в день любая баба начинает вечером охать.
Кайса странно покашливала. Туртиайнен прямо-таки не представлял себе, что тут предпринять. В последний раз он сделал попытку выправить дело, сказав:
— Партанен обычно сам вяжет снопы, так что его жене достанется немного дела.
Партанен, уверенный в своей победе, ждал ответа Кайсы. Молчание никем не прерывалось. Кайса чувствовала себя, как в огне. Туртиайнен стал ее поторапливать:
— Ну, если вы, Кайса, не страшитесь такой лютой работы, то в чем же дело? Собирайте свои пожитки, и давайте кашу варить в общем котле.
Кайса с беспокойством посмотрела в окно. Она ждала возвращения Ватанена. Туртиайнен спросил ее:
— Так о чем же вы думаете?
— Глядите, пожалуйста, следы поросенка я не вытерла! — воскликнула Кайса, притворяясь, будто она и не слышала вопроса. И чтобы свернуть разговор на другой путь, она стала тряпкой вытирать пол.
— Да, крепкое хозяйство у Партанена! — сказал Туртиайнен.
Опять долго молчали. Наконец Партанен категорически заявил:
— Мое хозяйство не улучшится от вашего молчания… Давайте приступим к делу — продадим дом, а в ближайшее воскресенье устроим небольшую вечеринку в честь нашей помолвки. Туртиайнен, ты пригласи музыканта, пусть он попиликает нам на скрипке.
Сплюнув на пол, Партанен спросил Кайсу:
— Вы хотите, чтоб я сейчас купил обручальные кольца?
Кайса так закашлялась, что казалось, будто у нее что-то застряло в горле. Встревоженная, она сказала:
— Так першит и душит меня, как будто у меня таракан в глотке сидит…
И чтоб как-то замять дело, она вдруг спросила Партанена:
— А что, в вашем доме есть тараканы?
Партанен громогласно сказал:
— Если баб держать в ежовых рукавицах, то насекомые, будьте уверены, не расплодятся… Бабы их сожрут, но уничтожат…