За зеркалами
Шрифт:
Но когда её стройные ноги и аккуратные изящные колени увидел, которые не скрывало задравшееся платье...чёёёёрт...моментальное возбуждение. Дьявольское. А ведь такого давно не было. Чтобы как кобель, натасканный только на одну суку. Когда встаёт от одного взгляда на неё. От запаха её тела. Ведь никогда и ни с кем и близко такого не было. Чтобы в считанные мгновения и твердым становился.
Злится. Мне нравится, как она злится. Её злость будоражит больше, чем любые самые грязные и откровенные признания других женщин.
Шагнула ко мне, а у меня дух захватило от того, какая красивая. Вот такая слегка растрёпанная, всё ещё сонная, и в то же время сильная. Требует ответа, а я на губы её смотрю пухлые, красные, и в голове только одна мысль - хочу вспомнить их вкус. Вспомнить, какие мягкие они, какие чувствительные.
– Для начала - доброй ночи, Ева!
И рывком её к себе притянуть, зашипев, когда она, от неожиданности не удержавшись, впечаталась в меня, но тут же локти выставила, пытаясь оттолкнуть. Строптивая! Голову кверху вскинула, в глазах праведное возмущение лихорадочным блеском...и к щекам кровь прилила. Носом повел над её волосами, втягивая их аромат, чувствуя, как от него кровь вскипает.
– Отпусти меня!
Яростно, пытаясь отстраниться. А у меня от звука её голоса сильнее в висках загудело. Ладонью обхватил острый подбородок, вздрогнув, когда от этого прикосновения словно током прострелило кончики пальцев, и губами в её губы. До боли сильно. Преодолевая сопротивление и продолжая вжимать её в себя.
***
Сильными пальцами впивается в спину, сминая губы властным поцелуем. Жадно, так жадно сдирая у меня дыхание, что закружилась голова. Вцепилась в его плечи, приподнимаясь на носки, позволяя языку скользнуть мне в рот и по-хозяйски исследовать его. Пробежаться по зубам и ударить кончиком по нёбу. Всего на мгновение оторвался, срывая мой невольный стон, и снова набросился с жадным укусом. Теперь уже кончики пальцев ласкают, касаются позвонков, заставляя выгнуться, тереться об его грудь своей, чувствуя, как сжались и заныли болезненно соски. Безумие...Просто безумие - вот так отзываться на каждое прикосновение этого мужчины!
И вдруг всё прекратилось. Натан резко отстранился и, глядя на меня, продолжая удерживать руками, прошептал:
– Просто я соскучился.
А до меня его слова словно не сразу дошли. Потому что перед глазами всё расплывается, и кожа горит там, где он ласкает большим пальцем скулу. И только через несколько секунд сообразить, что он спросил что-то и ждёт ответа, потому что смотрит внимательно и напряжённо.
Сосредоточилась и услышала сквозь гул в голове просьбу, которую он повторил с медленно расплывающейся на лице плотоядной улыбкой.
– Скажи мне, что ты тоже скучала, Ева.
Хотя это больше походило на приказ. В сочетании с тяжёлым взором, который опустил на мой рот, и я затаила дыхание, ощущая, как снова повело от этого откровенного взгляда, как стала болезненно тяжёлой грудь и низ живота жаром обдало.
Целую вечность смотреть в его напряжённое лицо, медленно качая головой из стороны в сторону и, кажется, даже успев уловить на дне его глаз отблеск сожаления, тут же сменившийся вспышкой злости. Не задумываясь об этом прямо сейчас, лишь краем сознания. Медленно, но всё же возвращаясь в свою квартиру, в свою спальню, в своё тело, которое продолжает остро реагировать на его близость...в свои мысли о том, что это не просто неправильно, а это ошибка. Огромная ошибка - позволять так многое этому мужчине, прокравшемуся в мой дом подобно вору. А до этого бесследно исчезнувшему с поля зрения, несмотря на нашу договорённость. И вот, наконец, почувствовать, как становится легче дышать. Всего лишь нужно отодвинуться, нужно увеличить расстояние между нами, чтобы сбросить это наваждение. И он всё же разрешает сделать это, больше не удерживая, разжимая пальцы.
Отвела взгляд, медленно выдыхая, чувствуя, как проясняются мысли в голове и перестаёт словно оголтелое биться сердце. Стиснуть собственные непослушные ладони, шагнув в сторону столика, показав незваному гостю на кресло по ту сторону от себя. Да, вот так хорошо - когда между нами хоть какая-то преграда. Мнимая гарантия моей безопасности.
Дождалась, когда король бездомных всё же удосужился принять мое молчаливое приглашение и сел напротив меня. И впервые на ум пришла мысль, что образ Натана Дарка больше ассоциируется с «королём», чем с «бездомным».
Разве должна быть в нём вот эта гордость? Вот эта самоуверенность в общении с представителями власти? Ведь я видела, как он мог поставить на место полицейских, и это не было похоже на обычные хулиганские угрозы или проклятья. Это походило больше на издевательскую снисходительность к ним. Вот что больше всего злило в задержанном Люка - Дарк держался наравне с детективом, не признавая ни его особого статуса, ни различного социального и финансового положения. Не было в его взгляде ни покорности, ни привычной враждебности, ни смирения.
Скорее, превосходство. Это приводило Томпсона в бешенство...и вызывало невольное восхищение у меня. А ещё недоумение. Или всё же Натан Дарк был далеко не простым нищим бродягой, живущим в единственной лачужке на всей территории катакомб? Ведь я видела и фотографии его небольшого дома. Но тогда кем он был на самом деле?
– Кто такой Натан Дарк?
– подалась вперёд, опираясь локтями о стол и сцепив пальцы в замок, изучая смуглое серьёзное мужское лицо. Словно высечено из воска - ни одной эмоции на нём сейчас. А ведь буквально минуту назад на нём было столько страсти.
– Почему он позволяет себе пробираться в чужие окна?
Он повторил за мной, наклонившись через стол, но вытянув руки так, что казалось - еще немного, и он сможет коснуться своими пальцами моих. А он не дотрагивается, будто демонстрирует, что от него и только от него зависит, в каком русле будет проходить наш разговор. Собранный...но эта собранность другая. Словно он изучает. Изучает, как нечто, несомненно интересное...с таким видом ребёнок изучает диковинный цветок или яркую бабочку. Что-то, что вполне заслуживает его внимания, но о чём он забудет тут же, стоит отвлечь его чем-то более интересным.
И снова медленно выдохнуть, потому что это открытие...оно обескураживает. Оно заставляет испытывать злость, пока ещё только зарождающуюся, но она уже трепещет внутри, из-за неё воздух в комнате начинает казаться холодным и в то же время тяжёлым, враждебным.
– И неужели его слово не стоит и ломаного гроша?
Не сдержав улыбки, когда чёрный непроницаемый взгляд на мгновение озарила вспышка ярости.
***
Сказала с настолько откровенной насмешкой в голосе, что я ощутил, как внутри словно вулкан извергся. Из чистейшей ярости. Склонила голову вбок, не скрывая, что внимательно изучает мою реакцию, а я щеку прикусил, ожидая, пока перестанет выплескиваться огненная лава, обжигающая плоть. Тому, кто никогда не сталкивался с человеческим пренебрежением, тяжело представить, что иногда легче и менее унизительно получить в морду, чем увидеть сомнение в собственной порядочности. Даже если ты привык встречаться с ним каждый день своей грёбаной жизни.