За золотом Нестора Махна
Шрифт:
Но в этом вопросе главное — моральная ценность человека. И если Махно был настоящим анархистом, то о махновщине, о его людях, конечно, это сказать трудно.
Теперь нужно выяснить отношение Махно к большевикам. Махно уверяет, что благодаря ему Буденный опоздал на 2 недели, и этим была спасена Варшава.
Защитник переходит к показаниям свид. кап. Стшелецкого, б. шефа польской разведки по тылах большевистской армии в 1920 г. Свидетель заявил, что в то время для верховного командования возникал вопрос: с кем завязать соглашение — с Петлюрой или с Махно, настолько последний был крупной
А ведь мы же сами допустили молчаливое соглашение с большевиками, чтобы они покончили с Врангелем (движение в зале). Буржуазная Польша с коммунистической Совдепией! Так должен был поступить польский генер. штаб, говорит кап. С. Не приходится удивляться и тому, что Махно, со своей анархистской концепцией, заключал соглашение с большевиками. Он боролся со всеми, но не с Польшей. В 1920 г. Махно отказался идти на польский фронт, не желая принять участие в борьбе двух народов.
И, наверное, если бы мы отдали Махно большевикам, то «суд народной совести» немедленно бы его расстрелял.
И поверьте, что те 8 лет тюрьмы, какие ему угрожают, пустяки по сравнению с тем, что ему угрожало бы на территории Москвы. В то время, как мы арестовывали Махно, в это время в Москве происходил большевистский суд над махновцами.
Переходя к переговорам с сов. миссией, защит. говорит:
— Инициатором всех «этих переговоров» является, конечно, сов. миссия. Миссия требовала большей и большей определенности, а Махно «хитрил». Сов. миссия хочет иметь документы, хочет иметь выход из положения.
Я анализирую обвинения прокурора и утверждаю: предположим, что Махно сносился с большевиками, но он не хотел дать такого материала, какой большевики могли у себя опубликовать и какой мог быть направлен против самих махновцев.
И целью Махно было только уйти из лагеря, а не произвести «восстание в Восточ. Галиции».
Самое соглашение же между Махно и сов. миссией не доведено до конца, а потому мы не можем говорить о конкретном заговоре.
Прокурор спрашивал, как мог анархист вести сношения с буржуазным пол. ген. штабом? А как мы могли вести сношения с большевиками, а не с «буржуазным» Деникиным? Делалось это потому, что этого требовали политические обстоятельства.
Мы должны сказать, что, осудив Махно, мы теряем «козырь» в войне с советской Россией, которой мы не хотим, но которая может быть…
Сов. миссия своей интригой старается выбить у нас из рук такой же козырь, какой когда-то выбила в лице Савинкова, который шел против большевиков.
Я прошу высокий трибунал оправдать Махно!
В 6 час. заседание возобновляется. Защитник Стржалковский подробно говорит о необоснованной «кровавой легенде» Махно. Махно был жесток, но тогда на Украине все были жестоки… Что касается его отношений к большевикам, то левые партии не так давно политически отделились от большевиков. Не приходится поэтому особенно удивляться тому, что и Махно иногда мог идти с большевиками, а не с реакционным Деникиным. Но с большевиками Махно долго идти тоже не мог, ибо он сторонник «вольных местных советов», и ему был не по душе «большевистский левиафан», с его исключительным централизмом.
Защ. Рудзинский указывает, что свидетельские показания нельзя считать достаточными, многих важных свидетелей не было.
Мы должны ответить на вопрос: кто такой Махно и что такое махновщина. Мы знаем о нем, как о кровавом атамане, главным образом из уст бежавшей с Украины «зажиточной польской буржуазии». Но другое о нем говорил капит. ген. штаба Стшелецкий, знающий революционное движение на Украине, поляк-рабочий, известный поляк-социалист Ягодзинский, сотоварищ Махно по сибирской каторге.
Основной линией деятельности Махно является его непримиримое отношение к большевикам. И только обстоятельства заставляли его временно заключать соглашение с его врагами — большевиками.
В отношении Польши он был или нейтрален, или доброжелателен. И он не нападал на тылы польской армии.
Махно сказал: — Переходя границу, я рассчитывал на гостеприимство славянского народа. Я жду справедливого решения.
Хмара: — После того, что пришлось перетерпеть в Стржалково и в польских тюрьмах, мне нечего сказать.
Кузьменко и Домашенко отказались от последнего слова.
В 9 час. суд удаляется на совещание.
В 10 ч. 20 мин. возвращается суд. Председатель читает приговор. Украинские граждане Махно, Хмара, Домашенко и Кузьменко, обвиняемые по ст. 51 и 102 «код. карного» варшавским окружным судом, оправданы.
После оглашения приговора публика окружает подсудимых. Некоторые пожимают руки оправданным и их защитникам.
(Газета "За свободу!" 27.11–3.12.1923 р. — Державний архів Львівської області)
Документ 5
Дорогие Василий, Лева и другие.
Поздравляю вас, а через вас всех остальных находящихся в Румынии наших друзей-повстанцев и командиров с Новым годом. Всем желаю Вам наилучших благ в вашей жизни.
Затем считаю приятным сказать вам, что по суду я оправдай. Сейчас получил права жительства в Республике, конечно, в указанном городе Торуне, откуда я и пишу эту записку. Живу в нем я с Г. А. и дочуркой. Домашенко живет в городе Быдгоще, а Хмара в Паркане. Остальные наши хлопцы находятся на работах в г. Варшаве и пределах его.
По выходе из пансиона я как будто начинаю поправляться. Город Торун окружен еловыми и сосновыми лесами. Я поселился как раз возле леса с целью подышать свежим воздухом. Воздух здесь ужасно хороший.
Если бы материально был месяца на 3–4 обеспечен, можно было бы подлечиться, но что сделаешь, коль мы так бедны, именно мы, в которых всякая сволочь всегда и всюду бросала камни, как на грабителей, награбивших кучи золота. Но мы действительно оказались честнее честнейших в области грабежа. Сейчас я пока что думаю о средствах. Как только раздобуду, тогда подумаю о визе — на время приехать к вам. Пока будьте здоровы, живите мирно.