За золотом Нестора Махна
Шрифт:
Приходит адвокат, тот же молокосос, говорит мне, что за такое сложное дело он взяться не может, а тем более о шпионаже, потому что нет времени его штудировать. А во-вторых, в таких сложных делах он ничего не смыслит, поэтому советовал мне лучше взять опытного частного адвоката. Я сказал, что у меня нет денег на адвоката и что он мне совсем не нужен.
Мое дело записано первым в списке, вывешенном возле дверей. Консилиум уже в полном составе, а Геродота все нет. Лишь через несколько минут после того, как меня позвали в зал суда, входит Геродот. Наталия стоит возле меня в клетке для подсудимых. Начал
— Знаешь ли ты, подсудимый, в чем обвиняешься?
— Меня подозревают в шпионаже.
— Значит, знаешь?
— Да.
— Признаешь ли ты себя виновным в том, что шпионил в пользу Советов?
— Факта шпионажа я не признаю.
— Подтверждаешь ли ты суду те слова, которые ты говорил в своих показаниях во время следствия?
— Я могу подтвердить только те слова, которые записаны с моих показаний точно, под которыми я подписывался, а если будет что-то добавлено, то я это не признаю.
— Скажи суду, как ты попал в Румынию и когда?
Я начинаю рассказывать историю, о чем я писал ранее.
— Но почему же ты, уйдя из Румынии с ведома румынских властей, когда вернулся, не явился к властям, а пошел к Геродоту и приглашал его шпионить в пользу Советов?
— Я Геродота не приглашал работать в пользу Советов, потому что я сам боролся и буду бороться за украинскую народную республику, чтобы освободить украинский народ от ига большевиков и России.
— Но почему же ты приехал в Румынию?
— Мы имеем на Украине подпольные национальные организации, от которых я был послан к нашим организациям в Румынии для того, чтобы предупредить их о том, что если будет повсеместное восстание на Украине, то чтобы они были к этому готовы и пришли на помощь.
— А скажи суду: ты прятался, когда переходил границу?
— Да, прятался.
— И сколько раз ты переходил границу нелегально?
— Три раза.
— Значит, когда ты переходил границу и прятался, то ты знал, что делаешь преступление и что за это закон наказывает?
— Да, я это знал, но я не жалел своей жизни в борьбе за Украину против большевиков и сейчас не боюсь умереть за украинский народ. Так что переход границы мне был не страшен, и я не боюсь понести наказание за это.
Затем один из заседателей спрашивает:
— А скажи, подсудимый, ты говорил подсудимой Ганшиной о том, что ты был в России, и знает ли она о том, что ты держал связь с Геродотом и для каких целей?
— Эта женщина абсолютно ничего не знала, и я не понимаю, почему ее должны судить вместе со мной.
Председатель суда обращается к Наталии:
— А ты, подсудимая, признаешь свою вину в том, что ты помогала подсудимому Скомскому в шпионаже?
Наталия отвечает, что она ничего о шпионаже не знает, как и о том, за что ее арестовали и держали в тюрьме шесть месяцев.
— А скажи, подсудимая, ты знала о том, что письмо, которое ты получила, было от советских шпионов?
Она отвечает, что не получала никаких писем от советских шпионов, а то письмо было от ее дяди из Константинополя. Затем председатель суда вызывает свидетелей и обращается ко мне:
— Зачем подсудимый вызвал через суд свидетеля Геродота и что хочет, чтобы свидетель подтвердил?
— Я вызвал свидетеля для того, чтобы он подтвердил, что я приехал не от
— Скажите, свидетель Геродот, что вам известно по делу подсудимого Скомского?
— Я — секретарь миссии украинских эмигрантов в Румынии. Знаю, что подсудимый Скомский является эмигрантом, потому что мне приходилось ему выдавать соответствующие документы, а также это подтверждается тем, что он записан в алфавитной книге украинских эмигрантов с приложением его фотографии, и документом, выданным ему генеральной сигуранцей в 1923 году. Относительно Запорожченко и Зиньковского я могу сказать то, что я знал их как украинских офицеров, находящихся в эмиграции здесь в Румынии. А теперь, когда они живут на Украине, то я не знаю, что они делают. И поэтому, когда они предлагали мне через подсудимого Скомского держать с ними связь, я отнесся к ним с недоверием, боясь, чтобы они не были советскими агентами, а посему отвечал им через подсудимого Скомского, что не буду с ними поддерживать связь, пока не узнаю, что они действительно служат украинской народной республике.
— А вы, свидетель, подтверждаете, что подсудимый Скомский был в украинском национальном войске, бился против большевиков и перешел в Румынию с украинским войском?
— Подсудимый Скомский не был в украинском войске, которое подчинялось главному украинскому командованию и Центральной Раде в Киеве, а перешел в Румынию с отрядом Махно, который никогда в украинское войско не входил. Когда они перешли на территорию Румынии, то наш комитет их принял под свое покровительство, как и других украинцев.
— Больше вы ничего не знаете по этому делу?
— Нет, — отвечает Геродот.
Мне хотелось подойти и дать ему в морду за такие «хорошие» показания. В это время председатель суда дает слово прокурору, который выступает с обвинительной речью:
— Господин председатель и почетный консилиум! Нам известно, что большевики стараются по всей нашей великой Румынии насадить своих агентов, чтобы разносить свою заразу и шпионить против нас. Они организовали очень много таких банд, в которых работают эмигранты. Благодаря нашей хорошей полиции мы уже многих раскрыли, но еще больше осталось нераскрытых. Эта новая банда, которая хотела втянуть в свою сферу и Геродота, действительно была делом рук большевиков во главе с хорошо нам известными агентами Зиньковским и Запорожченко. И наш подсудимый Скомский является не кем иным, как участником этой организации. Наша славная сигуранца, благодаря ее бдительности, сумела раскрыть эту банду и точно установила, что наш подсудимый Скомский является не одним из борцов за восстановление национальной Украины, как он говорит перед судом, а одним из многочисленных советских агентов.